Эдуард Велипольский - Бесконечное движение к свету

Мы можем проникать в Земные миры существующих душ независимо от времени, в котором они жили. У нас здесь нет понятия времени, у нас здесь всё в настоящим. Здесь никто не рождается, и никто не умирает, здесь нет ни мужчин, ни женщин. Но проникая в Земные миры мы окунаемся в обстановку того времени в котором душа имела человеческий облик и можем испытывать те же чувства.

Иногда мы с Максимом Богдановичам гуляем по тенистым аллеям Ялтинского парка, но больше времени мы проводим в моём мире. Здесь мы летаем над горами, от вершины к вершине, зависаем над туманным берегом реки, плывём по радуге или вместе со всем племенем сидим у костра и слушаем великого Чоя. Максим Богданович говорит, что в моём мире больше счастья. И действительно, есть миры почему-то очень обрывистые, короткие и непонятные. Наверно там было много зла. На данном этапе мы не меняем Земной, материальный мир, мы его можем только созерцать, пребывая в нём незримой субстанцией и наслаждаться тем спокойствием, блаженством и радостью, которая когда-то присутствовала в нём.

Возможно, Бог видит всё целиком и полностью. Он и решает что, где и как изменить. Только мы об этом не знаем, и не должны знать. Мы знаем только то, что нам необходимо. Возможно, что весь Земной, материальный мир, это полоса сплошных изменений на всех уровнях и измерениях, по законам, критериям и правилам Всевышнего….

Вдруг Андрей почувствовал на себе чей-то взгляд и резко повернул голову: в дверях, ведущих с веранды в дом, стояли два ребёнка – мальчик, лет пяти и девочка, годика три. Они были нарядно одетые, красивые. Неслышно появившись здесь, дети молча стояли и смотрели на Андрея.

– Дед, ты опять разговариваешь сам с собой? – как-то по-взрослому спросил мальчик.

Андрей повернул голову и посмотрел по сторонам.

– Ну, да… никого нет… – произнёс он глядя на то место где совсем недавно, пусть даже и в его воображении, стоял человек и так интересно говорил – А если никого нет, то с кем же мне разговаривать, если не с самим собой?

Дети подошли к нему, и мальчик по-хозяйски взобрался и уселся на колено. Что бы усадить девочку на другое колено Андрею пришлось взять её на руки.

– Дед, расскажи про войну? – попросил мальчик, устраиваясь поудобнее.

– Зачем вам знать про войну? – спросил Андрей, разглядывая детские лица и нежно касаясь ладонями их белокурых волос – Вот как тебя зовут? – обратился он к мальчику.

– Славик – ответил тот.

– Правильно. А полное имя – Славамир. Это значит – Слава миру. А тебя как зовут?

– Мира – ответила девочка.

– Мирослава. Миру слава. У вас такие прекрасные, мирные имена…. Зачем вам знать про войну….

– Ну, дед, ты же воевал… – настаивал мальчик.

– Да, воевал….

– Дедушка, а ты генерал? – спросила девочка.

Несмотря на то, что она вместо буквы «р» произнесла «л» Андрей не стал её поправлять.

– Нет – ответил он – я всего лишь капитан.

– А кто главнее – капитан или генерал?

– Главнее… – он на короткое время задумался, словно на самом деле не знал ответ на её вопрос, и, глубоко вздохнув, умилённо глядя ребёнку в глаза, произнёс – В жизни главное – быть порядочным человеком. Кто порядочнее, тот и главнее.

– А кто такой «поладочный» человек?

– Это добрый, честный, заботливый, справедливый, понимающий человек, способный любить и прощать.

– Ну, дед, расскажи про войну? – продолжал донимать его мальчик.

Андрей задумался и долгое время молчал. Потом из этого молчания стали появляться слова, как будто мысли постепенно накапливались в его голове, заполняли невидимые формы, превращались в звуки и неторопливо выплывали из уст.

– Однажды, в одном посёлке, мы наткнулись на банду боевиков…. Завязался бой…. Мы отстреливались из укрытий. Вдруг, откуда-то на дорогу выбежала девочка и оказалась прямо под перекрёстным огнём…. Следом бежала её мать…. Зачем, куда они направлялись – я не знаю. Чья-то шальная пуля задела и серьёзно ранила девочку. Поначалу я не придал этому значения, ведь мы были на войне. Но у меня самого была дочь почти такого же возраста и я не выдержал… Я приказал бойцам прекратить огонь, вышел из укрытия и, махая руками в сторону противника, подошёл к раненной девочке. Я поднял её на руки, поднёс к БТРу, положил на сиденье, рядом посадил мать и приказал водителю везти их госпиталь. Потом я вернулся на прежнею позицию. Но больше не прозвучало ни одного выстрела. Боевики ушли тихо и незаметно.

Андрей снова замолчал, неподвижно глядя в дальний, тёмный угол веранды.

– А дальше? – спросил мальчик.

– Девочка выжила – сказал Андрей, выведенный этим вопросам из оцепенения.

– Это ты её спас?

– Ну, получается, что я….

– Тебе за это дали медаль?

– Нет….

– Орден?

– Нет….

– А почему?

– Почему? – повторил Андрей и снова уставился взглядом в ту же точку, куда смотрел только что – Потому, что я поступил, как мне подсказала совесть…

Сказав это, он остался взглядом в тёмном углу веранды, а мыслями в том далёком времени.

Рассказ на детей не произвёл никакого впечатления: мальчик придирчивым взглядам прошёлся по лицу Андрея и, скривив брезгливо губы, произнёс – «Дед, ты опять курил. От твоих усов пахнет какешками».

Девочка звонко и искренне рассмеялась, обнажая молочные зубки и придвинув к его усам свой курносый носик, демонстративно вдохнула воздух.

– Фу, каке-е-шка! – весело сказала она.

Этот смех вернул Андрея к реальности.

– Что? – он суетливо бросил взгляд на детей, достал из кармана пачку сигарет и с остервенением смял её перед их лицами – Всё! Бросаю! Вот… – с последним словам швырнул изуродованную упаковку в жасминовый куст.

Дети молча, и даже как-то растерянно, смотрели вслед улетевшей пачке.

– А что это вы не спите? Сколько уже времени? – вдруг строго спросил Андрей.

– А мы не хотим – ответил мальчик.

– Не хотим – подтвердила девочка.

Андрей встал на ноги, держа детей на руках, и направился к двери, ведущей в дом.

– И куда смотрят ваша мама и баба Лиза? – говорил он на ходу.

– А когда приедут Инночка и Лёша? – спросила девочка.

– Завтра – ответил Андрей – Сегодня они будут ночевать у деда Васи и бабы Вали.

Они вошли в дом, и уже не видели, как этим тёплым, летним вечером, плотно укрытым звёздным покрывалом, от лёгкого дуновения ветерка, снова тихо качнулась ветка жасмина.

ГОЛОС

В углу комнаты, между секцией и окном стоял телевизор. У противоположной стены располагался мягкий уголок, состоящий из двух кресел и журнального столика, на котором лежала газета. Поверх неё, дужками к верху, были брошены очки. Рядом со столиком стоял включённый торшер с матерчатым обожюром зелёного цвета. В кресле, склонив голову на левое плечо, спал пажилой мужчина. От его равномерного, глубокого дыхания, через чуть приоткрытый рот донасилось лёгкое похрапывание сопровождающееся еле заметным подёргиванием кончиков усов.