Дэвид Вонг - В финале Джон умрет

Я двинулся сквозь ночь, миновал заросший сорняками участок, «Бургер кинг» и церковь, находившуюся в здании, которое раньше занимал боулинг. Я прошел мимо тощего как щепка парня, похожего на бездомного, и с удивлением посмотрел на его заляпанную белую майку с моим именем. С трафарета на майке скалился желтый азиат с крупными зубами, а под ним красовалась подпись: «МИСТЕР ВОНГ». Персонаж показался мне знакомым, и поэтому я про него забыл.

Через пол квартала я увидел двух мальчишек лет тринадцати — они курили и с подозрением косились на меня. На черной майке парнишки слева виднелось изображение какой–то глэм–рок–групы. Надпись под рисунком гласила: «ТЬМА». Из–под расстегнутой фланелевой рубахи мальчика справа виднелся кусок майки со словом «ГОЛОДНА».

Мне показалось, что эти слова складываются в предложение; впрочем, учитывая все события моей жизни, это не так уж и странно. Потом я прошел мимо старушки, выходившей из магазина рукоделия; на ее блузке надписей не было. Затем я встретил пышногрудую девушку в оливковой майке с надписью: «НЕ ЛЕЗЬ В ИРАК», и подумал, что этот совет может относиться и ко мне.

Когда я добрался до стоянки рядом с «Китай–едой!», то увидел, что в мою сторону идет человек в белой майке с надписью крупными черными буквами: «СЕГОДНЯ НА УЖИН ЯЙЦА». Я поднял взгляд, и увидел, что в майку одет Джон.

— Куда ты делся? — спросил он. — Я увидел твою тачку, но кассирша уже закрывала ресторан. Сказала, что ты давно ушел. Ты встретил того парня?

— Официантка сказала, что я был с каким–то парнем?

— Она не помнила. Кажется, вопрос ее немного озадачил. Ну так что, он пришел? Я здесь для того, чтобы он меня сфотографировал.

Я пренебрежительно махнул рукой куда–то в сторону горизонта.

— Ничего не вышло. Оказалось, что он умер и даже не знал об этом. Он с самого начала был полутвердым астральным телом. /

— Ненавижу, когда такое происходит.

— Ага. Мне пришлось сообщить ему об этом. Он ездил в машине, взятой напрокат, а в багажнике лежал его собственный труп. Представь: я вижу пожилого белого мужчину, похожего на коммивояжера, а потом оказывается, что в действительности он выглядел совсем не так.

— Ну, он же черный, лысоватый такой, в бабочке? Дейв, я же распечатал тебе кучу статей с его фотографиями. Ты хоть одну из них прочитал?

— Не знаю. Я был занят.

— Значит, статью он не напишет?

Я скорчил гримасу, которая означала, что не собираюсь удостаивать этот вопрос ответом.

— Мне нужно вернуться в торговый центр, — сказал я. — Там осталась дыра в полу. Я показывал Арни тело.

— Я ее заделаю. Все равно собирался туда заехать.

— Поедешь туда один? Почему?

Он пожал плечами.

— Эми звонила. Искала тебя.

— Какой сюрприз.

— Сказала, чтобы ты позвонил ей на мобильник, как только вернешься. Слушай, ты не спорил с ней на пять баксов, что вся эта история с репортером окажется полным бредом?

Я вошел в дом, бросил на журнальный столик серебряный контейнер, ключи от машины и мелочь, затем нашел между подушками дивана пульт и включил телевизор. Показывали какой–то сериал про семью, члены которой делают мотоциклы под заказ и постоянно орут друг на друга. Примерно полчаса спустя зазвонил телефон. Я посмотрел на номер, взял трубку и сказал:

— С тебя пять баксов.

— Привет! Это я! — воскликнула Эми. — Что ты сказал?

— Ничего. Вряд ли из разговора с журналистом что–нибудь получится.

— Ты меня слышишь? Подойди к двери.

— Что ты сказала? Эми? Алло?

Тот, кто изобретет мобильный телефон, который действительно будет работать, страшно разбогатеет.

— Подойди к двери.

Все это было очень странно. Я занервничал, подошел к двери, выглянул через окошко наверху. Ничего. Я осторожно вышел на крыльцо и, повернувшись направо, увидел Эми в бело–желтом сарафане и сандалиях: она сидела в пластиковом кресле с сотовым телефоном в руках. С тех пор, как мы виделись в последний раз, волосы у нее отросли до плеч.

— Сюрприз! — застенчиво сказала она.

— Ты… ты в самом деле здесь?

— Ага! Сегодня прилетела — ради твоего дня рождения. Джон знал, так что во всем вини его. Он не пошел на работу, приехал в аэропорт меня встречать. Он хотел тебя удивить.

И я действительно удивился — хотя бы потому, что внезапно понял одну вещь: до моего дня рождения осталось всего двое суток.

— Значит, ты здесь? Сейчас?

— Точно! Смотри, это круто!

Эми вскочила и поставила ногу на перила крыльца. При этом ее бедро немного оголилось, и мое сердце дрогнуло, словно я никогда не видел эту часть женского тела обнаженной. На лодыжке мелькнула маленькая татуировка, китайский иероглиф — но Эми опустила ногу раньше, чем я успел отвести глаза от ее бедра.

— Это мило, — сказал я. — А что он означает?

— «Лодыжка».

Эми засмеялась, подошла ко мне и стиснула так, что я чуть не задохнулся.

— Нравится? — спросила она. — Я говорила Кристал, что ты не одобришь.

— Какая разница? Тебе нравится, и ладно. А если татуировка мне не по вкусу, я могу идти ко всем чертям.

— Значит, тебе не нравится?

— Неплохо. Она у тебя только одна?

Эми отстранилась и придала лицу хитрое выражение.

— Возможно. Не проверишь — не узнаешь.

Я засмеялся. Она захихикала. Мы замолчали, а затем бросились от входной двери к дивану, оставляя за собой след из одежды.

Потом мы с Эми лежали на диване, укрывшись пледом с изображением американского флага. Плед, купленный на гаражной распродаже, — подарок Джона. Телевизор все еще работал, и мы рассеянно его смотрели.

— Ты надолго приехала? — спросил я.

Эми ответила не сразу.

— Глянь, ребята так переживают насчет мотоциклов… — наконец сказала она.

— Ты все еще в магазине рукоделия? Тебе когда на работу?

Она пожала плечами.

— Эми?

— Я уволилась.

— A–а. Так когда ты возвращаешься?

— Об этом я хотела с тобой поговорить.

— Нет, Эми. Здесь тебе жить нельзя.

— Почему? У тебя другая девушка?

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Дэвид, не хочу я возвращаться. Там ужасно. Кристал и Тоня все время ходят голые, устраивают бои подушками и все такое.

— Правда?

— Нет. Это они посоветовали мне так сказать. — Она рассмеялась.

— Эми, не заставляй меня по новой объяснять, почему тебе опасно здесь оставаться. Ты же сама все понимаешь.

Она повернулась и посмотрела мне в глаза.

— Я все продумала. Вот оно, доказательство того, что ты… ну, не злой что ли. Тебе одиноко, без меня ты все время тоскуешь, но, несмотря на это, пытаешься меня защитить. Если бы ты в самом деле был плохим, то заботился бы только о себе. Тогда ты бы хотел, чтобы я осталась, хотя и знал бы, что здесь опасно.