Артем Каменистый - Радиус поражения

- Где тебя черти носили?!..

- Да я… Да ты сам сказал гудрон зажечь! А он, собака, плохо загорался. А потом сзади подкладывал, а потом не мог к вам пройти - огонь загородил все. По пристройке пробирался. Тоха - там стреляют!

- Хватай рюкзак - и уходим!

- А Юлька где?!

- В… В КАРАГАНДЕ!!! Уходим давай!

В следующий миг крышу шатнуло под ногами, Тоху что-то резко толкнуло в бок, заставило опрокинуться на пацана, подмяв его под себя. Тут же вскочив, он без страха и удивления увидел, что в нескольких шагах бортик изуродовало чем-то внушительно-смертоносным - наверное, снарядом.

- Уходим! Лысый! Рюкзак хватай!

Свой голос Тоха слышал теперь как-то издалека, через звенящие помехи. Слишком близко к взрыву побывал. Хорошо, что бортик от осколков защитил.

Стоило навести установку по горизонтали, как нарушалась вертикальная наводка. Наводили по вертикали - сбивалась горизонтальная. Тришкин кафтан… Ствол сейчас был намертво соединен с шасси - ни малейших средств для его автономного наведения в распоряжении артиллеристов не осталось. Хочешь поймать цель в прицел - двигай всю многотонную машину.

Беспилотник продолжал описывать монотонные круги. Не мешал - просто нервировал. Можно, конечно, попробовать его сбить - только зачем? Все равно он уже свою работу выполнил - нашел их. Снизу время от времени прилетали гаубичные снаряды - разрывались в угрожающей близости от вершины. Похоже, бьют издалека - стараются успеть подавить установку до выстрела. Хорошо, что мажут сильно, - нет у них своего Егорыча. Понимают свинки, что сейчас будет? Или просто действуют по инструкции? Да какая разница - сюда уже в любом случае спешит целая бронированная смерть. И Никитин ее не остановит - у него своих проблем выше головы. Пожар внизу уже на десяток гектаров растащило - куда ни глянь, огонь и дым. Рощин бы в жизни не поверил, что такой грандиозный бардак могут устроить одинокий танк и четверо оболтусов. Но придется поверить - сам ведь это видел.

Очередной снаряд разорвался на самом краю плоской вершины - в воздух поднялись тонны грунта, по броне самоходки защелкали осколки. Что-то злобно рвануло генеральский лампас на штанине - ткань начала намокать, быстро тяжелея. Обернувшись на вскрикнувшего Егорыча, Рощин увидел, как тот зажимает ладонью левую щеку - из-под пальцев сочится кровь.

- Вы ранены?!

- Задели, падлы! Но шрам красивый будет - девки сразу полюбят!

Старик, похоже, и в адском котле не сможет вести себя прилично - начнет чертям анекдоты травить.

- Вы скоро?! Времени у нас уже не осталось!

- Чуть-чуть бы повыше навестись, - мрачно заявил Онищенко (даже в такой непростой момент он не расставался с зажженной папиросой).

- Времени нет!

- Недолет может быть.

- Большой?!

- Не знаю - при наших картузах надо наводиться между вторым и третьим этажом, для гарантии. А сейчас у нас первый на прицеле, и не совсем середина.

- Хватит! Все - стреляем! Онищенко, предупредите наших, если там еще кто-то жив! Егорыч - пульт мне! Бульдозер убрать!

Все - последний штрих. В руках у Рощина маленькая коробочка с одним-единственным переключателем. Артиллеристы, подготовив установку к дембельскому аккорду, не могли спрогнозировать его результат. Находиться возле ствола в тот момент, когда это случится, по их мнению, было нежелательно. Вот и появилась простейшая мера предосторожности - полковник мог теперь выпустить снаряд, находясь от орудия за пару десятков метров: именно такая длина у провода.

Бульдозер отъехал в сторону, развернулся боком; Тарас, выпрыгнув из кабины, залег за тяжелой машиной. Рядом присели Онищенко и Егорыч. Разумно - дистанция до цели около трех километров: не столь уж много. Ударная волна от тактического заряда на таком расстоянии не смертоносна - мощь подрастеряет. Перевернуть многотонный агрегат ей будет не под силу.

Направляясь к ним, Рощин вздрогнул от очередного близкого разрыва - по самоходке вновь щелкнуло осколками, а в бульдозере зазвенело стекло.

Вот он, момент истины: сейчас Рощин узнает, прав ли был в своих сомнениях. Увы - полковник понятия не имел, произойдет ли сейчас атомный взрыв, или снаряд безобидной болванкой зароется в землю, посмешив тех, кто все ЭТО начал. Нет, он не сомневался в качестве спецбоеприпаса, но, увы - подобный заряд не предназначен для поражения целей прямой наводкой.

Вопрос упирается во время. Вся проблема в том, что на боевой взвод снаряд становится лишь после выстрела - покинув канал ствола. В этот миг в его корпусе стартует электронно-механический процесс подготовки к подрыву. При штатном порядке стрельбы - навесом, с огромной дистанции, вопрос времени остро не стоит. Пока снаряд долетает до цели, вся подготовка давно заканчивается. При выстреле прямой наводкой в распоряжении механизма заряда есть всего несколько секунд. И Рощин понятия не имел, хватит ли их, - на такие ситуации его познаний не хватало.

Но говорить об этом не стал никому. Сомнения - путь к поражению: начни они колебаться - и все, даже эту сомнительную возможность могли потерять.

Нет уж - присев, Рощин, щелкнул тумблером.

Эта керамическая пластина была проклята, как и все вокруг. Он не сумел разбить ее ни топором, ни ломом - даже царапины не получилось оставить. Окончательно отчаявшись, схватил ее обеими руками, поднял над головой, с силой швырнул об пол. Бесполезно…

За спиной деликатно кашлянули, и хорошо знакомый голос Григория Сергеевича (между собой - просто Гришка) участливо поинтересовался:

- Что, товарищ Семенов, нервишки шалят?

Помертвев, обернулся. Так и есть - стоит в дверях, с почетным караулом из элитников. Сейчас направит указательный палец, и… Странно, но при мысли о расстреле страх прошел. А чего бояться? Разве что того, что ад действительно существует, - его там точно ждут с нетерпением. Их всех ждут…

- Товарищ Семенов, вы зачем хотите испортить музейный экспонат?

Поиздеваться решил напоследок? Наверное… Это уже не тот старый добродушный Гриша - ветеран проекта. Это новое существо - с жестоким блеском в умных глазах, коварным мышлением и полным отсутствием сострадания. Он ведь без колебаний уничтожил человечество - первый, кому это удалось.

Слова вырвались через силу:

- Хочу, чтобы все освободились. Очнулись. Хочу остановить это. Один не смогу - надо будить всех.

- Вот как? Вы называете это «разбудить»? Смешной вы человек… А зачем было табличку терзать? Она ведь ни при чем. Так себе - археологическая безделица. Давайте назовем ее Скрижаль Завета. Не возражаете? Вот и хорошо. Так зачем уничтожать памятник письменной культуры? Тем более не нашей культуры - инопланетной.