Алексей Фомин - Россия 2015. Эпидемия

Торговля у Чена сегодня шла замечательно. Покупатель шел за покупателем. Причем каждый второй – оптовик. К обеду с Ченом случилось небывалое – он устал. Его руки и ноги налились тяжестью, позвоночник ломило. «Хороший сегодня день, – подумал Чен, присаживаясь передохнуть, – столько сегодня пришлось говорить на этом трудном русском языке, что даже устал». В три часа он забрал выручку и уехал домой, оставив лавку на помощника, чего раньше никогда не делал. «Наверное, старый становлюсь, – думал Чен, крутя баранку, – умудрился простудиться в разгар лета. Вон, насморк какой, не успеваешь нос вытирать. А все проклятый сквозняк». Во рту было сухо. Тело бил озноб. В голове появился туман, как будто Чен накурился гашиша. Кое-как припарковавшись у входа в общежитие, он с трудом добрался до своей комнаты. Жене, открывшей дверь, Чен заплетающимся языком стал объяснять, что день был сегодня хороший, выручка большая, но он, видимо, простудился на этом чертовом сквозняке. Чен, поддерживаемый женой, сделал несколько шагов по комнате и рухнул на постель.

Не успело солнце завершить свой ежедневный бег и спрятаться за московскими высотками, как Чен уже перестал дышать.

Ласковые струи душа как бы нехотя смывали пену с кожи. Марина открыла кран посильней и, нежась, подставляла горячей воде то грудь, то спину. Из душа вылезать не хотелось. «Успеется», – подумала она. До окончания срока аренды номера было еще достаточно времени. Дверь ванной распахнулась. На пороге стоял «солдатик» из охраны Вахрушинского дачного поселка. Уже одетый.

– Я побегу, Мариш?

– Давай. Номер я сдам сама. Ты хорошо запомнил то, что я тебе рассказала?

– Спрашиваешь. Еще бы.

– Действовать начнешь по моему звонку. Никакой самодеятельности. Я позвоню тебе на мобильный в ближайшие дни. До этого связываться не будем. Не забудь взять с собой чемодан, который я тебе приготовила. Он у дверей. Все понятно?

– Так точно, мой генерал, – молодой человек шутливо вскинул правую руку к виску.

– Ну иди, я тебя поцелую.

Проводив любовника, Марина еще некоторое время понежилась под душем, потом не спеша закрыла краны и выбралась из ванны. Накинув халат, она прошла в комнату и достала из сумочки крем. «Мне уже 32 года и я не могу себе позволить не ухаживать за своим телом, ведь моя красота – это главное, что есть у меня. Даже когда вокруг такой бардак и, кажется, что мир готов вот-вот рухнуть, – думала Марина, плавными движениями нанося крем на тело, – с „солдатиком“, похоже, все будет нормально. Мальчик выполнит все безукоризненно, как я ему приказала. Влюбился по самые уши. Недаром я с ним почти месяц занималась».

Марина усмехнулась. Надела халат, достала из сумочки сигареты и зажигалку, закурила. Взяв пепельницу в руки, она, одернув простыни, легла на широкую двуспальную кровать, занимающую почти все пространство номера. Кроме кровати в номере были только две малюсенькие прикроватные тумбочки со светильниками, телевизор, висящий под потолком напротив и встроенный в стену шкаф, расположенный рядом с входной дверью. Гостиница эта была не то чтобы из дешевых (нет, цены здесь были ой-ой-ой), но из таких, которые сдают свои номера в почасовую аренду. Соответствовал этому и контингент клиентов, приезжающих сюда со вполне определенными целями. Поэтому обстановка в номерах была спартанской. Много ли нужно двум людям, желающим побыть пару часов наедине, спрятавшись от всего мира?

После того памятного разговора с Вахрушиным прошло уже больше месяца. Вахрушин при каждой встрече напоминал, требуя решения. Марина ссылалась на Игоря, говоря, что он пока не готов, что ему нужно еще какое-то время, чтобы завершить неотложные дела. Собственно говоря, Вахрушин-то оказался прав. Беспорядки уже начались. Так прекрасно задуманная система гарантированного снабжения малообеспеченных слоев населения продуктами давала сбой за сбоем. Почему-то продуктов из регионов поступало гораздо меньше запланированного. Цены на продукты у коммерсантов выросли в три раза. Очереди, стоящие у муниципальных продовольственных магазинов, самым непостижимым образом перерастали вдруг в митинги и демонстрации. Не далее как сегодня Марина дважды натыкалась на такие стихийные митинги, когда ехала сюда, на встречу с «солдатиком». Один раз это были старики и старухи, перекрывшие улицу напротив продуктового магазина, а второй – публика посолиднее – вкладчики какого-то банка, требующие выдачи своих денег. «Да, – думала Марина, – Вахрушин прав на сто процентов. Но и я права. Конечно, виноват в том, что мы не приняли никакого решения, мой придурочный муж».

В тот воскресный вечер между ней и Игорем состоялся разговор, заставивший ее по-новому взглянуть на своего супруга. Марина достаточно подробно изложила ему разговор с Вахрушиным. Игорь хмыкнул:

– Старый осел совсем выжил из ума. Небось, насмотрелся голливудских фильмов-катастроф. Это все ерунда. Сейчас я все брошу, на работе напишу заявление об отставке и поеду к твоему Вахрушину на дачу грядки копать.

– Игорь, может быть, мы хотя бы часть денег снимем со счета и будем держать их дома? На всякий случай.

– Это полная чушь. Хотел бы я посмотреть на тех банкиров, которые посмеют мне не дать моих денег. И вообще… Дорогая… Видишь ли, я купил новую машину, а то, что оставалось, я разместил в акциях.

– В каких акциях, какую машину? О Боже, Игорь, ты, оказывается, еще больший идиот, чем я могла представить! Ты хочешь сказать, что я совсем осталась без денег?

Марина никогда не старалась контролировать финансовые дела семьи. Ее вполне устраивала ситуация, при которой она определяла, какие семейные проекты и в какие сроки должны быть профинансированы. А сколько это стоит, и откуда Игорь будет брать деньги, ее не интересовало. Время от времени, по ее просьбе Игорь переводил ей на карту тысяч 10–12 на личные надобности, как говорила Марина, «на булавки».

– Мариночка, ну почему совсем без денег, я же тебе недавно сбрасывал десять тысяч. Ты не волнуйся. У меня скоро будут еще поступления, – пролепетал испуганный Игорь.

– А что если Вахрушин прав, и никаких поступлений больше не будет? Если вообще все рухнет? – разъяренной фурией налетела на него Марина.

Игорь долго бормотал, оправдываясь и объясняя, уверял Марину во вздорности вахрушинских измышлений, рассказывал про то, что цены на мировом рынке на энергоносители и электроэнергию высоки, как никогда, что бюджет страны сверстан с профицитом, что популярность президента огромна и продолжает расти, что небольшие проблемы с продовольствием возникли исключительно из-за санитарных барьеров и вскоре будут сняты. Одним словом, никогда положение власти не было столь прочным, как сегодня. Стабильности в стране ничего не угрожает. А Вахрушин – просто выживший из ума старый маразматик.