Александр Ромашков - Стратегия свободы: Исходный мир III.I

— Я бросил свою прошлую жизнь, предал всех, кого знал, улетел с убийцами-археологами на звездолете с родной планеты, а теперь перед тобой голый стою в душевой кабинке, и у меня либидо играет. Ты моя сестра, а за спиной у тебя гигантское окно с видом на… космос. Сэм, это истерика.

— Сейчас я твое либидо остужу, ловелас. Смотри на звезды. Двадцать минут. — Акцент на «минуты». Сунула мне в зубы регулятор. Надела на глаза подобие очков для плаванья. Хлопнула дверкой. Холодный биоптин моментально сбил всю спесь. Кабина наполнялась быстро. Пригодились навыки подводного плавания, хотя когда прозрачная, странно пахнущая жидкость дошла до лба, я зафыркал, закашлялся, пытаясь ощутить возможность дышать. Сердце застучало, легкие спазмами затребовали кислород. Сообразили, что он поступает. Еле успокоился. Биоптин расслаблял и холодил как мазь от растяжения. Саманта уселась за главный монитор сбоку от кабинки, положила левую руку устройством вниз на какую-то панель и уставилась в побежавшие символы.

Окинул взглядом светлую операционную. Зрение фокусировалось плохо. Голова стала соображать туго. Вот подошел Бета. Тоже посмотрел на монитор. Указал на что-то пальцем. Объяснил. Сэм кивнула, словно озаренная. Обнял ее за плечи, поцеловал в шею. Ушел, оставляя девушку с глазами полные счастья и энтузиазма.

Отвел глаза. Космос. Огромный, бесконечный, страшный. Тишина. Дернулся в улыбке уголок рта. Представил себе Ее, плывущую за иллюминатором в полной дайверской снаряге, гоняющую стаи разноцветных космических рыбок. Красные ласты, красный баллон воздуха, пурпурный гидрокостюм. Непременно трешка. С Ее фигурой, в трех миллиметровом неопреновом гидрике, она выглядела бы как богиня страсти.

Судя по всему, перед тем как улететь, черт возьми, в космос, я забыл выложить Ее из головы.

— Сердечко у тебя шалит. Лишний жир мы уберем. Печень так себе. Сосуды подлатаем. — Саманта увлеченно зачитывала мои физические недостатки, подливая себе в пиалу горячего напитка и смакуя его аромат. — Легкие развернуты слабовато. У тебя передние зубы не свои? Варварская замена зубов.

— Отложи эту ерунду и давай спокойно поедим, — пробормотал Бета устало. Он достал контейнеры с горячей пищей, монотонно расставил их на столе в комнате отдыха.

— Не-не, ты посмотри! — Да она просто прилипла к распечатке моей физиологии. — Ты знал, что у него глаза цвет на зеленый меняют? Карие же вроде, да? Посмотри, карие? Папины! — рассматривает мои глаза как хвостик подопытной мыши. Покрасневшие глаза заплыли. С волос и носа капала вода. До сих пор мучает тошнота, но безумно хочется есть. Слабость такая, что даже накрытый полотенцем чувствуешь себя будто под бетонной плитой. Биоптин заполняет тело изнутри, казалось, насыщает каждую клеточку, примешивается в кровь. Как информационный накопитель передает данные в компьютер, который формирует доскональное изображение, выдает огромным списком все особенности, вплоть до отпечатков пальцев, количества родинок и пломбы в зубе, которую ставили в глубоком детстве. За модель автомобиля «Нива», в обмен на отсутствие слез. После определенного излучения биоптин начинал разрушаться и выходить из организма через все естественные отверстия и поры. Выводя с собой все, что компьютер посчитает лишним, благодаря заданным оператором параметрам. Ты задыхаешься в конвульсиях, упав на пол, а из тебя продолжают литься застоявшиеся годами нечистоты. И вот только потом, когда агония зашкаливает, кабинка превращается в душевую. Как заново родился. В муках. Минус двадцать пять килограмм. За какие-то тридцать минут. Мечта придурков — ничего не делая, скинуть сразу столько. В обычных условиях человек бы умер. Биоптиновая ванна на краю солнечной системы, к счастью, не являлась обычными условиями. Должно быть, я выглядел жалко. Бета помогал надевать джинсы, ставшие на четыре размера больше, и раскатисто смеялся. «Не знаю, что за проблемы заставили тебя пойти с ней, но настоящие твои проблемы только начинаются». Теперь я насупился и отрешенно смотрел в глубину космоса снаружи.

— В норме? — Бета сунул мне в руку ложку. Пододвинул под нос тарелку вкусно пахнущей жидкости.

— Да он еще вон и улыбку тянет! — радовалась Сэм. Она как скульптор разглядывала свое незаконченное произведение и восторгалась, что пока все получается.

— Пахнет… вкусно, — промямлил я. Начали молча есть. Силы быстро стали возвращаться. Пелена сошла с глаз. — Суп-пюре.

— Суп-пюре, — Саманта насторожилась.

— С морепродуктами.

— Тебе еще биоптиновый душ устроить? Ты не удостоверился?

— С морепродуктами, Сэм! — даже какая-то нотка угрозы неожиданно для меня самого проскользнула у меня в голосе.

— И, черт бы тебя побрал, что?!

— Ничего! — неуверенной рукой я поднял крышку второго контейнера. В панике отхлебнул из чашки «сестры». Бета устало потер лоб. — Стейк из семги? Зеленый чай с жасмином?!

— Это карашдт! И тайан! — она вскочила из-за стола, как ошпаренная, тыкая пальцем в еду. Ложка упала на пол. — Бета! Ставь ему сайрос! Или вообще руку вырви! Ты же так хотел от него избавиться! Достали! Оба! — проорала Саманта, не глядя на невинно рассматривавшего стейк из карашдта спутника. Вылетела из комнаты и покинула отсек.

— Взрывная женщина. — Бета невозмутимо отправил в рот весь кусок рыбы или уж мяса. Встал из-за стола. Взял чемоданчик Саманты. — Доедай, как ты там это называешь, и приходи. Добавим тебе уникальности. Не тяни.

Шаркая по полу сползающими джинсами, прошел в операционную.

Гигант уже собрал стол в кресло, настроил подлокотник для моей левой руки. Из света остался только небольшой яркий прожектор, под которым блестели хирургические инструменты на передвижном столике. С потолка были спущены два механических щупальца с разными устройствами. Сел. Слабость. Страх. Чувство неизбежности. Я ведь даже не знал, на кой черт все это. Начинал понимать, что все эти шаги, сделанные мной в последние два дня, не были прямыми решениями. Скорее от противного. Как слепой в темноте от стен отталкивается. Мол, лучше что угодно, чем продолжать жить по течению с сомнительными достижениями. Неблагодарный трус. Жить приключениями можно было и на Земле. Просто немного активнее, более радостно воспринимать жизнь. Не канючить, не пытаться выпросить любовь из заледеневшего источника, больше смотреть по сторонам. Вовсе не обязательно лезть в омут с головой. Впрочем, все происходящее странным образом засасывало все глубже и спокойно укладывалось в голове. Все самое невообразимое. Хуже в голову ложилось, то, что все это какой-то жуткий розыгрыш, хотя он становился все жестче и сумасброднее, несмотря на пальмы и семгу.