Diamond Ace - Тяжёлый дождь

   По греческому преданию чудовище с телом человека и головой быка родилось из неестественной любви Пасифаи, жены царя Миноса, к быку, посланному Посейдоном. Она прельщала быка, ложась в деревянную корову, сделанную для неё Дедалом. Теперь же дитя подобной любви – страж седьмого круга. Закрытый клуб "Совершающие насилие". Членский взнос – порция страданий.

   В кафе мы просидели около часа, Каталина расспрашивала о моём предположении:

– Кажется, ты говорил, что у тебя нашлось какое-то объяснение.

   Я не могу назвать это объяснением. Нам известно одно: Дэл решил таким нетривиальным путём избавиться от эмоций. Всё, что когда-то испытывал, он старался перенести на тебя. Забить в твою голову раскаяние обманом. С помощью ложных воспоминаний. Его версия случившегося очень близка к правде, только виновная в ней – ты. Почему нельзя было просто оставить всё как есть? Стереть твою память, забить нужную информацию. Возможно, этот листок содержит не всю историю Дэлмера Симмонсона, ведь существует ещё какая-то тетрадка, не загляни в которую, мы так и будем сидеть здесь, поедать дерьмовые круассаны и гадать, почему брат хотел твоих страданий.

– Ладно. Тогда ответь мне на другой вопрос: почему "Семья напрокат"?

   Честно говоря, истинных причин не знаю и я. Наверное, потому, что это выгодно. Ты зарабатываешь неплохие деньги, постоянно знакомишься с новыми людьми, зная, что скоро это закончится. Ролевые игры, за которые мне платят. Понимаешь? Когда ты помогаешь пожилой женщине подняться с унитаза, тебе кажется, что от тебя гораздо больше пользы, нежели от какой-нибудь сраной церкви. Что этот парень, который сидит у себя наверху, сделал такого?

– И ты считаешь, что прав?

   В том-то и суть, Каталина. Я не считаю себя и свои мыслишки истиной. Чем-то ценным, нужным. Тем, чем можно было бы подтереть задницу, или протереть пыль. Вся та польза, которую я приношу, – не имеет смысла. Я -просто компания чьей-либо смерти. Разбавляю одиночество. Ложка сахара на бочку рассола. И я знаю, что стоит мне выйти за порог очередной дочери, матери, сестры или любовницы, как они ложатся в ванну и перерезают себе горло. Они вновь остаются одни, и я не могу это изменить. Если они спросят, что делать, когда меня рядом не окажется, я скажу им убить себя. Лучше сгореть, чем раствориться.

– Мать твою, Сэт…

   Когда задаёшь вопросы, получаешь ответы. Иногда – хреновые. Допивай кофе и поехали.

   Шум покрышек. Мягкий и монотонный. Он успокаивает. У меня хранятся все предсмертные записки моих «родственников». Все тринадцать штук. В них они благодарят меня, говорят, что я подарил им ещё несколько месяцев настоящей семейной жизни. Но теперь всё. Хватит.

   Почему такая мелочь, как семья, способна уносить жизни?

   Потому что самоубийцы не осознают одну простую вещь.

   Жить одиноким сравнительно лучше, чем одиноким умереть.

   А теперь их ждут в пятом круге. В седьмом. Второй пояс. Гарпии и болото Стикс.

   Бедный, бедный минотавр. Ведь Тесей расправился с ним силами сестры самого чудовища – Ариадны. Ничего не напоминает?

   И рука Каталины на моем колене.

   Кабинет управляющей детским домом напоминает гостиную Дэла. Всюду расставлены сувениры, изготовленные мастером. Стены увешаны наградами и благодарственными письмами, адресованными самой управляющей – Генриетте Таунэйс. Женщина лет пятидесяти, обручальное кольцо, фотография детей на рабочем столе. Можно подумать, что Генриетта счастливая мать. Если бы не чёрная ленточка в углу фоторамки.

– Чем я могу помочь вам?

   Мы молчали. Я собирался с мыслями, а Каталина по-прежнему не имела представления о том, что я собираюсь сделать.

   Существует ли, спрашиваю, такая возможность: забрать с собой Аманду Гленнкасл, избежав бумажной волокиты?

– Что, простите?

   Говорю, чтобы она не ебала мне мозги подобными вопросами и бросаю на стол пять тысяч. Эта девочка, говорю, Аманда, дочка моей родной сестры. Но я не собираюсь её возвращать маме, а сам буду заботиться о ней. Учитывая прискорбный факт вроде того, что у нас тотальная нехватка времени, мы бы хотели избежать всех этих решений комиссий по удочерению. Заполнение различных бумаг тоже не входит в наши планы. За вами когда-нибудь охотился минивэн Версо с системой сидений Изи-Флэт-Севен? Вы, должно быть, не знаете каково это. Это было бы весело, если бы не было правдой. Если вам нужны какие-то подтверждения того, что Аманда приходится мне племянницей, говорите. Я готов их предоставить.

   Видели бы вы эти глаза. Блеск двойного оклада в свете противозаконных софитов. Почему я позволяю себе говорить с Генриеттой в подобном тоне? Потому что я знаю, как работает эта система.

   Чтобы окончательно ослепить миссис Таунэйс, я бросаю на стол ещё пять тысяч.

   Всё, что от вас требуется, говорю, отдать мне девочку. И мы просто об этом забудем. А также каждое двадцать восьмое число следующих шести месяцев на вашем счету будут появляться прибавки к зарплате в размере десяти тысяч.

   Глаза управляющей пылают великим костром.

– Сейчас я ее приведу.

   Чтобы решить какой-либо вопрос, достаточно иметь айкью чуть выше тридцати. Женщина в возрасте, оставшаяся без детей. Скоро она не сможет зарабатывать деньги. Поэтому обещанная мною прибавка – плюс один.

   Десять тысяч на руки – это два.

   Подтверждение остеогенной саркомы левого бедра из онкологического центра Рисби Паттерсона – три.

   Генриетта вернулась не одна. С ней была Аманда.

   Каталина не удержалась:

– Блин, Сэт, вы одно лицо…

   Миссис Таунэйс обошла свой стол и села напротив нас с Каталиной. Она взяла обе пачки денег и выбросила в окно.

– Пошли вон. Все. Выметайтесь.

   Ещё некоторое время мы просто сидели в машине. Молча. Что такое чувство стыда? Не всё в этой жизни можно посчитать или спрогнозировать. Сделав ставку на потребность управляющей в деньгах, я совершил грубейшую ошибку. Почему это произошло? Я не обратил внимания на реакцию Генриетты в момент, когда заговорил об Аманде. Люди не всегда признают своё сходство с кем-либо. Но здесь сомнений быть не могло. Слишком очевидное совпадение.

   Я смотрел на неё в зеркале заднего вида. Девочка просто сидела и пялилась в окно. Не поворачивая головы, она спросила:

– Вы тоже меня вернёте?

   За меня спешно ответила Каталина:

– Ни в коем случае, солнышко. Твой дядя никогда тебя не бросит. Так ведь, Сэт?

   Безусловно. Но, говорю, тебе придётся некоторое время погостить у бабушки. Её зовут Дороти Бальмонт. Ты же, спрашиваю, хочешь познакомиться со своей бабушкой?

– Да. А у нее есть телевизор?

– Конечно, есть, – теперь Кататлина уставилась на меня. – Может, мы уже поедем?

   Мы обязательно поедем. А в голове, словно удары в набат, раскатываются слова Дэла.

   «При подкожном и внутрибрюшном введении изомеры вызывали местные саркомы у мышей и крыс».

   «Диэпоксибутан, подобно многим другим эпоксидным соединениям, может вызывать ожоги кожи с образованием пузырей, раздражение глаз и дыхательной системы».

   Генриетта Таунэйс не хотела плакать из-за того, что я её оскорбил, сунув под нос две пачки денег. И глаза её не пылали костром при виде купюр. Всё гораздо проще.

   Сколько подобных учреждений скупают продукцию Дэла, говоришь?

   15

   Один из тех редких часов, когда не льёт дождь. Перезарядка.

   Дороти сидит около дома в окружении подруг, заметно оживившихся при виде моих очаровательных спутниц.

– Сынок! Где ты опять пропадал?

   "Дороти, успокойся, видишь же, он с девушкой".

   "Сейчас, наверное, познакомит вас".

   "Ещё и с какой-то девчонкой".

   Эти пожилые женщины не осуждают меня, не завидуют тому, что я пришёл не один. Им просто интересно. Нельзя остаток жизни провести, сидя перед телевизором. И они понимают, что там, за экраном, ненастоящие люди, всего-навсего актёры. Тяжело сопереживать, когда знаешь, что это – один большой спектакль. А здесь – поворот в жизни их подруги, с которой они проводят уйму времени. Новый информационный вброс, за который можно зацепиться.

   Мам, говорю, это – Каталина, моя девушка.

   А это – Аманда. Твоя внучка.

   А сам думаю, мол, твой новый фотоальбом, который ты сможешь обнимать, засыпая в кровати. Не просто набор картинок, а живое существо. Девочка, с которой тебе будет не так одиноко. Она падала, но не сгорала в обломках самолёта, не обнимала ростового Микки.

   Многие мечтают подарить своим матерям шикарные автомобили, золотые украшения, кухонную мебель. Но случай Дороти – нечто иное. Никакие материальные блага не в состоянии заглушить её боль, заставить забыть случившееся с её настоящей семьёй. Когда миссис Бальмонт видит самолёт, вылетающий из аэропорта О'Лири, она крестится, молится, чтобы с неизвестными ей людьми не случилась та же беда, что и с дочерью, некогда заживо полыхавшей в груде фюзеляжей и пассажиров.