Сергей Калашников - Клан Мамонта

— Ты что, самолёт собрался строить? — первым оценил замысел Леонид Максимович. — Тут же всё получается суперкомпактным и суперлёгким.

— Ага, — рокотнул Саня. — Сплошная латунь. Да ещё и в обрамлении стали. А ты хоть знаешь, что у них коэффициенты температурного расширения отличаются почти вдвое? Все эти соединения мигом полопаются. Изобретатель.

Шторм, которого так опасался Веник, налетел внезапно. Нет, если бы не каменистый берег, ребята успели бы найти укрытие от непогоды на суше. Но подходить при сильном волнении к скалам — чистое самоубийство. Пришлось убегать, повернувшись к ветру кормой и принимая на палубу гребни волн. Машина непрерывно работала, чтобы судно слушалось руля. Откачка воды тоже шла без перерыва — насос для этой цели имелся. Нет, корпус не протекал, но через стыки палубных люков то и дело прорывалось. Да и кокпит — углубление для рулевого — тоже захлёстывало, а потом из него сочилось и в остальные места — лодка, построенная для реки, очень страдала от морской стихии.

Сильный ли был шторм? Да кто его разберёт? Водяные валы полностью закрывали обзор, когда суденышко оказывалось между ними. Потом, когда лодка выползала наверх — наоборот — взору открывался широкий простор, заполненный беснующейся водой.

Поначалу держали подальше от берега, оставшегося слева, но вскоре увидели полоску суши справа и сразу перестали «забирать» к западу. Надвигалась ночь. Будет ли достаточно света, чтобы не вылететь на берег? То ли глаза привыкли, то ли свет луны пробился через тучи, но видимость сохранилась — за ночь путешественников никуда не выбросило. Утро принесло облегчение и понимание, что непогода продолжается. Правда, затыкание щелей привело к некоторому улучшению состояния лодки — поступление воды в подпалубное пространство ослабло. Появилась возможность дать передышку одному из членов команды.

Так штормовали до утра третьего дня, потеряв из виду оба берега. Потом ветер ослабел и зашёл с запада, а волнение чуть поутихло. Впрочем, оно продолжало раскачивать лодку так, что ни о каком целенаправленном движении не шло и речи — заботились только о том, чтобы не принять удар волны в борт. Лишь к вечеру двинулись на север северо-восток. Туда, откуда их принесло. Ставить мачту не решились — шли на Стирлинге. И встретили острова. Поскорее отыскали подходящее место и выбрались на сушу. И дрова на исходе, и пресной воды нужно набрать — словом, самое время отдохнуть и прийти в себя.

Остров, куда они высадились, оказался необитаемым, каменистым, но не лишённым растительности. Озерцо с дождевой водой тут тоже отыскалось. И соблазн попробовать здешние камни хотя бы кислотой оказался просто непреодолимым. Один из видов Веник сразу отложил в сторону — эту медную руду ему показывала на Урале Пуночка. А вот тёмно-бурые обломки с зернисто-кристаллическими изломами он, не пожалев времени, подверг плавке. И сразу занялся обсервацией — нужно было определиться с местом, куда они попали, потому что получившийся металл оказался оловом.

Выплавлялся он самым незамысловатым образом, а камни… их тут встречалось много. Они явно отломались от сплошного массива, выходящего наружу на одном из крутых склонов. Оставалось отбрасывать в сторону медную руду и выбирать оловянную. Её складывали под решётчатый настил прямо на днище лодки. Проводить выплавку было откровенно некогда, да и с дровами на этом острове дела обстояли не слишком хорошо — на металлургические дела топлива не хватало. Тем более что, прежде всего, следовало позаботиться о потребностях машины.

До самого входа в Балтийскую реку шли под парусом, только слегка подрабатывая двигателем. И потом ветер был благоприятным — очень хорошо бежали, хоть бы и против течения. Трудности начались на участке, который находился на месте будущего Финского залива. Течение усилилось, а ветер ослаб. Лёха и Веник взялись за весла — а то уж очень медленно ползли. И, чем дальше, тем становилось труднее. Когда вошли в узкие извилистые русла, о парусе пришлось забыть — им пользовались только на озёрах.

Всё-таки, многовато они руды нагрузили — лодка заметно осела в воде и шла тяжело. Оставили её у волока. Тут ещё с весны ждал берестяной челнок, на котором и добрались до дому через болота и протоки.

Так уж получилось, что в этом году все разведывательные группы добрались до дому уже в начале сентября — экспедиция, ходившая на Чёрное озеро, нашла Босфор. Он оказался рекой, по которой поднялись довольно далеко — остановились примерно на середине бывшего Мраморного моря. Отыскали на берегу оливковые деревья и сообразили, что выращивать их среди болот нет никакого смысла — вряд ли они станут там плодоносить. Да и приживутся ли — большой вопрос.

Чуть не сцепились с местными жителями — оказывается, деревья подобного вида поставлены на учёт, как источник хорошей пищи. Из-за них даже воюют. Так что участок, где этих маслин было особенно много, пришлось покупать сразу у трёх племён и немедленно обносить изгородью — а иначе никак. Возвели крепкую постройку крепостного типа и оставили для охраны гарнизон — практически весь состав экспедиции. Обратно вернулись только шкипер и юнга с длинным списком вещей, нужных новой колонии.

Масла они не привезли, потому что урожай пока не созрел. Но, пользуясь скоростными качествами своей быстроходной лодки, рассчитывали обернуться туда и обратно ещё до ледостава — всё-таки мощная паровая машина, это здорово. Даже перекат прошли против течения буквально за один световой день.

Толян приходил со своей фермы. Рассказал, что сможет этого зерна, то есть овса и ячменя, выращивать сколько угодно. Одна беда — для трактора нужно много топлива, с которым в степи не очень хорошо. Он возит дрова «паромом» с верховьев реки, из лесов, но сил и времени это отнимает очень много. Вот если бы солярочки… или, хотя бы мазуту… Ну и трактора нужны более мощные. А всего остального у него достаточно. То есть степные жители охотно перезимовали в тёплом доме, многие приняли дисциплину и остались на лето. Для всех для них нашлись дела. В основном — ставить и ремонтировать изгороди. С одной стороны, чтобы дикие жвачные не вытаптывали посевы. С другой, чтобы пойманные копытные не разбежались. То есть, Толян выпасает своё полудикое стадо в огромных загонах с тем, чтобы на другой год перенести пашню на удобренное место. А участки, использовавшиеся под посевы, оставляет первый год просто «гулять» а на другой — под пастбище.

Планы у него Наполеоновские — рытье оросительного канала, установка насоса для подачи воды из реки. Но это не в первую очередь, потому что с трубами пока не всё понятно. И ещё сильнее непонятно с топливом для удовлетворения нужд довольно энергоёмкого в его мечтах хозяйства.