Анна Семироль - Игрушки дома Баллантайн

— Немного осталось, идем, — торопит ее Этьен.

Она трясет волосами, оседает на землю и плачет.

— Что я им скажу? — подвывает она сквозь рыдания. — Что я теперь, Этьен? Я убийца тех, кого любила больше жизни! Это все из-за меня!

Этьен молча бьет ее по щеке, поднимает обеими руками под мышки, вынуждая встать и смотреть в глаза.

— Слушай меня! Мадан, Ева, Анве… не знаю, кто ты сейчас. Слушай! Я заставлю тебя все это прекратить или убью. Ты поняла? — Он хватает ее за подбородок, ладонь скользит ниже, ложится на горло. Пальцы сжимаются сами.

— Я не смогу, — плачет Ева, кашляет, толкает Этьена в грудь ослабевшими руками. — Я себе не принадлежу больше, ты не понимаешь?

Вторая пощечина заставляет ее замолчать. Теперь она смотрит на Леграна, глотая слезы и дрожа. На мгновение в нем просыпается жалость, он привлекает девушку к себе.

— Я не верю, что нет способа все исправить. Даже если ты — марионетка древнего бога, ты остаешься любимой дочерью, сестрой… и просто любимой, Ева. Нельзя сдаваться. Мы найдем выход.

— Не говори «мы», — глухо отвечает она, уткнувшись в его плечо. — Ты же меня бросил.

Этьен прижимает ее к себе сильнее, прячет в объятьях.

— Сейчас это не имеет значения.

В восемь часов вечера от посадочной платформы нью-кройдонского аэровокзала отправляется последний пассажирский дирижабль, унося прочь семью мэра города, его заместителей, начальника полиции и Агнесс Флетчер с сыновьями. Последняя прибывает в особняк на Лайон-стрит за полтора часа до вылета. Она спрашивает хозяина дома об Этьене, поднимается на второй этаж и деликатно стучит в дверь комнаты для гостей. Голоса в комнате смолкают.

— Войдите, — нехотя откликается Легран.

Агнесс заглядывает, здоровается с Брендоном, Этьеном и Аланом. Бросает взгляд на спящую на диване в глубине комнаты Эвелин, поджимает губы.

«Этьен, я могу поговорить с тобой? Всего пару фраз», — просит она.

— Прошу прощения, — поспешно бросает Легран собеседникам и быстро выходит в коридор.

Агнесс кидается в объятья Этьена, лишь только за ним закрывается дверь.

— Ну что ты, богиня моя? — растерянно ворчит он, поглаживая стянутую старомодным корсетом спину перерожденной.

Она отпускает его, смотрит полными отчаяния глазами.

«Твой отчим сказал, что ты остаешься здесь. Почему?»

— Я вас потом догоню, Агнешка. У меня тут неоконченные дела. Где вы осядете в столице?

«У меня забронированы номера в гостинице “Заря империи”. Я пробуду там четыре дня, затем отправлюсь с детьми в Европу. Поедем со мной, я тебя очень прошу».

Она волнуется, пар посвистывает в ее горле. Этьен качает головой.

— Не сейчас. Я закончу все здесь и приеду к тебе.

«Что ты задумал? Нью-Кройдону конец, океан доедает его! Этьен, мальчик мой, все юго-западное побережье империи под водой, что-то ужасное происходит! Зачем ты остаешься? Ради Евы? Но у вас же с ней все кончено!»

— Агнесс, я должен. Мальчик вырос и может принимать решения. Помнишь, чему ты меня учила?

«Твое безрассудство погубит тебя! С океаном не совладать, даже если ты позовешь на подмогу всех своих големистов!»

Хмурое лицо Этьена светлеет. Он обнимает Агнесс и торопливо целует ее в губы.

— Ты умница, богиня моя! Ох, какая же ты умница!

Она смотрит на него непонимающе и испуганно.

«Что? О чем ты? Стой, Этьен… Что у тебя с руками?»

— Это подарок, Агнешка. Очень дорогой подарок. А благодаря тебе у меня появилась прекрасная идея.

Женщина поникает, горбится, отворачивается.

«Ты у меня мотоцикл оставил в прошлый раз. Я на нем и приехала. Две полные канистры бензина пристегнуты к багажнику. Гостиница “Заря империи”, запомни. Я тебя буду ждать, мой мальчик».

Она медленно уходит, и ее шаги долго звучат в коридорах. Этьен считает до тридцати, делает глубокий вдох, спокойный выдох и возвращается в комнату к прерванной беседе.

— Я знаю, что делать, — сообщает он, садясь за стол между Брендоном и Аланом.

Этьен говорит долго и уверенно, и в серых глазах отца и сына снова появляется надежда. Брендон будит Еву, Этьен излагает ей свою идею. Девушка вдумчиво слушает, долго молчит, потом вздыхает и подводит итог:

— Да, это вариант. Но голему просто так не выстоять, и управлять им будет крайне тяжело. Можно сделать надежнее, но тогда — верная смерть.

«Ева, мы должны это остановить! — в отчаянии жестикулирует Брендон. — Ты же сама слышала, что Алан говорил. Океан всё выше, угроза другим городам империи очевидна!»

— Я одна не справлюсь, — отвечает она с затаенным страхом в голосе и отворачивается к окну.

За окном проплывают один за другим три дирижабля. «Кто-то спасся», — думает Эвелин. И вспоминает, как отец радостно говорил при встрече, что достал билеты на цепеллин, летящий в Олсен-сити, и мама с близнецами теперь в безопасности. Ева и Этьен не смогли сказать им с Аланом правду.

— Послушай, — нарушает повисшее молчание Этьен. — У нас нет другого выхода, Ева.

— Я знаю, — глухо отзывается она.

— Тогда расскажи, как сделать это надежнее.

Девушка оборачивается. Бледная, глаза блестят от слез. Смотрит на вечно юное лицо отца, на руки Этьена, исчерченные едва поджившими порезами, на нервно постукивающего пальцами по столу Алана.

— Вы понимаете, что мы умрем?

«Я умирал дважды, — грустно усмехается Брендон. — Поверь, родная, это не самое страшное на свете».

— Папа! — в ужасе восклицает девушка и заливается слезами.

Этьен подходит к ней, кладет руки на плечи, заглядывает в лицо.

— Если б я мог, я сделал бы все за тебя. Но такой силы, какой обладаешь ты, нет ни у кого, — тихо говорит он. — Только ты сумеешь засунуть чудовище туда, откуда оно выползло. В глубину. Я готов отправиться туда сам, если это увеличит наши шансы.

Ева всхлипывает, проводит ладонью по щеке Этьена. Синие глаза вудупанка смотрят спокойно и уверенно.

— У нас все получится. И мы уцелеем, мисс Фланнаган. Только расскажи, что нужно сделать.

— Этьен, я хочу тебе сказать…

— Потом, Ева. Давай сперва дело. Алану скоро возвращаться на борт, он должен знать, к чему готовиться. Да и нам надо покинуть этот дом.

Девушка понуро кивает, опускает руки. Подходит к столу, садится напротив Брендона.

— Если просто создать огромного голема, он будет непрочным. Ему нужно живое сердце внутри, — начинает объяснять Эвелин. — Тогда он устоит. Живой организм держит удар и действует куда лучше чучела. Сердцем голема должен стать посредник между живым миром и миром мертвых.