Михаил Новик - Крепость Дар-ар-дар

— Скажи, как будет выглядеть, если зверь к жилью всё-таки выйдет?

— Конечно, в этом случае всё будет по закону, но нужно, чтобы это посторонние люди подтвердили.

— А если ты пойдёшь к нам плуг подправить, а на тебя зверь из лесу выскочит, и ты поможешь с ним справиться, ведь сиротам это не по силам?

— В этом случае, мне доля за помощь полагается. Ну, тогда давай сразу ещё пару мужиков позовём, чтобы подтвердили и долю от охоты нести помогли. — Начал развивать мою мысль кузнец, потом спохватился — Ты вообще соображаешь, что сказал? Видано ли, чтобы зверь к жилью выходил. — Попытался высмеять меня мастер. — Разочаровал ты меня. Думал, что с серьёзным парнем разговариваю, а ты ещё в сказки веришь. Хотя такая сказка сиротам помогла бы…

— А ты не верь, только приди, когда позову, ведь действительно с плугом разобраться надо.

— Что, и ты скажешь — негодный инструмент, пахать невозможно? — кузнец явно разозлился и очевидно собрался заканчивать разговор.

— Почему же, когда достать клинья и раму распрямить, очень хорошо получается. — Эти слова остановили гнев мастера.

— Разобрался, молодец! — Успокоился Дирт.

— Да, и у меня одна задумка появилась, как ещё лучше сделать, может, одобришь. — Продолжил я льстить мастеру. Он улыбнулся, задумчиво прищурился.

— Пошли, покажешь.

— Нет. Так не пойдёт, вот подготовлюсь, тогда позову. — И Дирт рассмеялся.

— Всё-таки нечто задумал. Ладно, приду, может действительно, кого с собой приведу, но только предупреди заранее, у меня помощников нет, а работы очень много.

— Так чего подмастерья не возьмёшь? — Удивился я.

— Кален никого из молодёжи брать не разрешает, объясняет, что пахари нужны. Но это не совсем так. Ссоримся мы с ним. Вот и мудрит староста. Да и репутация у меня не та. — Скривился Дирт.

— А что такое? — Удивился я. Всё-таки репутация в этом мире очень важна.

— Я в Ставросе (это ближайший большой город, столица графства Аненерман, где мы живём) раньше работал, в гильдии состоял. Но, понимаешь, вечно я выделялся своими всякими задумками. За это и не любили меня, ну и подставили в итоге. Дали заказ от графа, а сделать его ну никак невозможно. Вот и попал я под горячую руку. Чуть головы не лишился. Думал, всё — конец, но повезло, только из гильдии вывели и сюда пристроили, больше никто не поехал бы. — Пожаловался кузнец.

— Понятно. Почему-то я о чём-то подобном и думал, не вписываешься ты сюда. Не тот уровень — и тут же попытался забросить удочку — а что, если я буду приходить на пару часов, молотом помахать. Мне это для общего развития неплохо будет. — На эти слова кузнец пристально посмотрел на меня.

— Вот посмотрим на плуг, тогда и поговорим — оно и понятно, нечего пустомелю возле себя держать.

К нам направлялась молодая женщина с младенцем на руках, очевидно, жена Дирта. Она поприветствовала меня и стала выговаривать кузнецу за опоздание к обеду. Пришлось сворачивать разговор, но, по сути, мы его уже закончили, и я направился обратно к сиротам.

Дом встретил меня пустотой. Вскоре я понял, в чём дело, и направился в хлев. Мои хозяева находились там и с грустью любовались на новорождённого телёнка. На устеленном соломой полу стоял симпатичный малыш, покачиваясь на слабых ногах и косясь вокруг тёмными глазами. Будет очень грустно лишаться такого чуда. Я почувствовал, что Карита готова наделать завтра много глупостей и пришлось потратить ещё час, успокаивая и убеждая девушку держать себя в руках.

Во время разговора я взял её за руку и неожиданно понял, что это касание, запах молодого женского тела и вид девушки вызвали отклик моего тела. Карита за последние дни окрепла, округлилась и, хоть ещё была сильно худа, больше не напоминала оживший скелет. Я почувствовал возбуждение и даже немного сбился с темы от неожиданности, но быстро взял себя в руки. Однако, взрослею. Скоро это станет слишком заметно. Но, в общем, было ожидаемо. Сколько мне лет? Думаю, уже больше тринадцати, как раз время. Никуда не деться, придётся обуздывать юношескую гиперсексуальность и прочие «прелести» переходного возраста, вызываемые взбесившимися гормонами. Та ещё забота. Ну да ладно, все через это проходят, а мне всё-таки проще, дурных мыслей и глупых идей, не допущу. Влюблённости, вызванные неконтролируемым всплеском количества химии в крови и желаниями тела, задушу в зародыше. Должен справиться.

Следующим утром мы с Каритой прошли ворота в стене, окружившей основную часть посёлка, и направились в храм. Здание, которое отличалось от остальных только большими размерами и остроконечной крышей с резным стилизованным под фигуру человека коньком, приветствовало нас тихим гулом голосов. Маленькие окна, затянутые мутной плёнкой и редкие светильники едва разгоняли полумрак стылого помещения. Мы сразу прошли к дальней стене и по очереди поклонились двум большим, в два роста человека, статуям, Отцу и Матери, а потом в стороны стоявшим ровными полукругами ростовым фигурам остальных двенадцати богов, Детям. Шесть мужских изваяний стояли справа, со стороны Отца, женские — слева, рядом с Матерью. На мой взгляд, скульптуры были очень некачественными, а потёки давно не обновлявшейся краски ещё больше усугубляли положение. Поклонившись, мы с девушкой разошлись каждый на свою сторону, соответственно напротив однополых с нами богов, и я осмотрелся.

Внутри храм оказался весьма непрезентабельным. Тот же земляной пол, лишь слегка укреплённый утрамбованной глиной с песком, неровные стены и отсутствие потолка, лишь соломенный свод крыши. Картину пыталась скрасить роспись стен, но любительские рисунки при плохом освещении выглядели несуразно и вызывали грустную улыбку. Единственной мебелью был высокий, по грудь, столик, стоявший посреди помещения. Рядом стояла корзина для подношений продуктами и глиняная тарелка, в которую я бросил медную монету.

Людей собралось немного, по моим представлениям, не больше пятой части деревни. Около сотни мужчин и женщин с детьми. Я тихо поприветствовал Калена, Сорнота, Дирта и пару людей, с которыми познакомился. Вскоре из дальнего угла, где находилась маленькая дверь, вышла оплывшая фигура в серой сутане. Краснолицый седеющий жрец обвёл всех присутствующих мутным взглядом и приступил к службе. Он что-то монотонно забубнил, периодически повышая голос чуть ли не до визга. Походил по рядам прихожан, обмахивая всех веником, который, по идее, изображал веер, зажёг большую лампаду, потом подошёл к столику, на котором лежала открытая книга, и принялся неразборчиво читать, периодически пытаясь подпевать. Ему вторил разноголосый хор, и мне пришлось изображать рыбу, выброшенную на берег, периодически открывая рот.