Александр Лукьянов - Трейлер Старика

Она взяла со стола стакан, вылила из него воду в раковину и подбросила, обратившись куда-то вверх: —Сестрёнка, прошу!

Её подопечные подпрыгнули от неожиданности, когда одновременно звонко защёлкнулся замок на двери, а осколки стакана, разбитого пулей на лету, брызнули по комнате.

— Спасибо, сестричка. Попрошу на перемене дежурных по классу подмести пол и аккуратно заделать дырочку в стене. — еще лучезарнее улыбнулась наставница. — Вопросы?

В гробовой тишине хлёстко прозвучал щелчок автоматически открывшегося дверного замка.

— Так что же, все тут ходят под подозрением и под прицелом? — ошарашенно спросил Айсберг. Он, не отрываясь, смотрел на тоненькую струйку синего порохового дыма, таявшую в темном оконце под потолком. — Всю жизнь?

— Что за чушь! Это всего лишь самая малая из необходимых мер предосторожности здесь, в «детском саду». Когда вы усвоите главные правила жизни в Зоне, когда выйдете из «детсада», когда будете жить здесь, в Стене, или во внутреннем пространстве, никто не будет держать вас на мушке. Более того, хотя ношение оружия в Зоне не только не запрещено, но даже приветствуется, один из самых строгих законов гласит: «В человека никогда не целятся!»

Апельсинка помолчала, задумчиво глядя на донышко разбитого стакана у носка высокого шнурованного ботинка.

— Но может быть засланный коварный враг, гнусный диверсант и злобный шпион, злокозненно дождётся выпуска из «детского сада» и уже потом начнёт плести сети и строить интриги? — задумчиво осведомилась она у осколка. И тут же ответила: — Абсолютно исключено. Поверьте, никто и ни при каких обстоятельствах не сможет ни покинуть Зону, ни передать за её пределы какую-либо информацию, ни нанести кому-либо ущерба.

— Почему?

— Потому что. — исчерпывающе объяснила Апельсинка.

Зона

Стена, «Детский сад»

10 часов 05 минут 11 сентября 2047 г.

Дежа вю: Кактус в сатиновых трусах до колен, майке и носках сидел на серо-коричневом диване в комнате бытового обслуживания и ждал, пока просохнут белые буквы имени на новеньком оранжевом комбинезоне. Рядом с ним Электроник склонился над столом и со всевозможной аккуратностью распылял из баллончика краску на трафарет, приколотый к его фиолетовой одежде. Айсберг и Вирус, держа на коленях развёрнутые зелёные одеяния, подтягивали пряжки и ожидали своей очереди.

— Ну, краска! В горле першит. — брюзжал Электроник. — И буквы едва уместил над карманом.

— Кто ж тебя заставлял выбирать такое длинное имя? — резонно возразил Кактус. — То ли дело — у меня. Гордо, коротко, со вкусом.

Он, шурша тканью, сунул ноги в штанины.

— Задом наперёд. — тут же отыгрался Электроник. — Хе-хе.

— Тьфу ты! — констатировал Кактус и переоделся.

Электроник один за другим выдвигал ящички широкого шкафа.

— Не вижу лиловых шевронов. — недоумённо сказал он. — Оранжевые — есть, зелёные — имеются, а нужного мне нет.

— То есть, как нет? — удивился Морж. — Лично принёс вчера целую пачку. Не там ищешь, вот же лежат. И петлички на воротник здесь, и эмблемки в достаточном количестве. Давай помогу.

Он приложил линейку к левому рукаву комбинезона Электроника, сделал отметку карандашом, затем прижал горячим утюгом тёмно-сиреневый шеврон.

— Вот и всё. — сказал Морж. — Теперь не оторвёшь. Петлички пришивай сам.

— Ну, хорошо. Вот мы, мужики, тут всё понятно. — рассудительно сказал с дивана Айсберг. — Влез в мундир — удобно и практично, прочно и гигиенично. О, надо же, стихи получились… А все женщины в Зоне тоже ходят в комбинезонах? Им не разрешается носить всяких там платьев-юбок?

— Бальных, свадебных и театральных? — деловито уточнил Морж. — Равно как курортных, выходных и карнавальных? Видишь, не один ты поэт.

— Эээ… Вроде того… — неуверенно промямлил Айсберг. — А, понятно, откуда тут курорт, балы и театры…

— То есть как «откуда»? — искренне обиделся Морж. — Обижаешь! Допустим, кинотеатральная студия у нас любительская, но спектакли ставит неплохие, все на них ходят с удовольствием, свободных мест не бывает. А уж Новый Год и дни рождения отмечаем так, что… В общем, поживёте — увидите. Другое дело, что фраков-смокингов не надеваем. Но это не потому, что кто-то запрещает.

— А почему?

— Пусть каждый мысленно представит своего ровесника. — задумчиво сказал Морж. — В смокинге и белоснежной рубашке. Перстень на пальце, заколка на галстуке. Платочек в кармане, стрелочка на брюках, крокодиловые туфли…

— Извращенец. Богатенький. Бабу хочет охмурить. Политик. — хором предположила аудитория.

— Обращаю внимание, — Морж назидательно поднял палец, — не прозвучало ни одной положительной характеристики описанного типа. — Так и я о том же говорю: с мужиками всё ясно, как день. — не сдавался Айсберг, — Для нас, мохнатых и тупых, вообще нет ничего красивее униформы и слаще морковки. Но дамы-с?

— Теперь о дамах-с, поручик Ржевский. — Морж продемонстрировал знание анекдота. — Продолжим мысленный эксперимент. Возможно, вы решите через некоторое время найти себе здесь верную подругу и спутницу жизни. Выбор будет, уверяю вас. На что вы обратите внимание в первую очередь, во вторую и третью? Отвечайте по очереди.

Выслушав всех четверых, Морж вздохнул: —Подвожу итоги. На первом месте — душевные качества: доброта, чуткость и так далее. На втором — ум, сообразительность и производные от них. На третьем — симпатичная внешность. В смысле — лицо и фигура. Насчёт платьев и косметики ничего сказано не было!

— Так что же?

— Так то же, что не следует считать женщину Зоны глупее себя. Если она прекрасно знает, что иенно тебя в первую очередь в ней интересует, зачем ей, словно какой-нибудь смазливой идиотке там за стеной, накладывать в три слоя косметику и напяливать на себя что-нибудь невообразимое? Приманивая богатого самца? Они здесь отсутствуют. От безделья? Наши женщины им не маются. От глупости и пустоты духовной? Таковых женщин Старик не отбирает

— Но всё-таки, — настаивал Айсберг, — как насчёт подчеркивания одеждой духовной красоты?

— Поверь, — грустно сказал Морж, — с этим всё в порядке. Даже чересчур.

Неизвестно, принял ли Айсберг на веру слова наставника, но Кактус поверил Моржу. Он-то заметил взгляды, которые Морж украдкой бросал на Апельсинку.

Зона

Марьино, дом Тихони