Катерина Кюне - Пожизненный найм

Лия открыла глаза на диване, она заснула сидя, свесив ноги в морскую воду. На дне колыхались зеленые пучки подводного укропа и дрожали бурые округлые булыжники. Она пошевелила раскисшими пальцами ног, ещё немного посидела с закрытыми глазами, удерживая в памяти насыщенно желтые гигантские одуванчики – думать о них было тепло и приятно – встала и пошла собираться.

Профессиональный праздник отмечали в кафе-клубе при Доме архитектора. Музыка задорно неслась над переулком, словно надеялась расшевелить неподвижные старинные дома. Когда Лия вошла внутрь, народу уже было видимо-невидимо и всюду царило блаженство первой стадии опьянения. Вынырнув из своего благостного сна и очутившись вдруг посреди суеты, которая показалась ей оглушительной, Лия растерянно озиралась, пока кто-то не дернул её за рукав.

– Лийка! Ну, наконец-то! Мы уже боялись, что ты не придешь!

И через мгновение она оказалась за тесным столиком в компании своих приятелей по институту. Говорили про работу, про то, что новое здание офисного центра на Маросейке в окружении старых домов выглядит также, как если бы в цепочку солдат на утреннем построении поставили скелет из анатомического класса… Про то, что архитектор, его спроектировавший, – дурак, а с другой стороны, чего ждать-то – ведь наша архитектура сильно отстаёт от европейской и по материалам, и по тенденциях… И учат у нас хуже, и работают небрежнее…

Время от времени к их столику подходили какие-то люди, знакомые знакомых, и начиналась бессмысленная процедура представления. Бессмысленная, потому как никто никого уже не запоминал, и все были достаточно пьяны и благодушны, чтобы считать «своим» любого без разбора и в независимости от того, можешь ли ты назвать его по имени.

Потом пришло время воспоминаний. Вспомнили, как на первом курсе ходили в гости в общежитие. Собрались в комнате у одного парня и предались самым невинным развлечениям. Пили коньяк, ели торт, разрисовывали друг другу спины и плечи – кто-то предложил посоревноваться в искусстве боди-арта. Вдесятером валялись на двух сдвинутых кроватях, горланили песни под гитару. Одно только было помехой – периодически повторяющиеся стуки зануды из соседней комнаты. Пару раз зануда стучал в дверь и грозил, что вызовет охрану. Ему предлагали коньяк – хоть и зануда, но всё же человек – он вежливо отказывался и шел восвояси. Но ближе к пяти утра он всерьёз заволновался. Стуки участились. И когда зануда заявился к дверям, выведенный из себя хозяин комнаты огрел его сковородкой по голове. Ласково так огрел, не чтобы там покалечить или ещё чего. Просто, чтоб не отвлекал больше. А через пять минут постучали охранники.

– Ну мы все на этой сдвинутой кровати прижались друг к другу и одеялами накрылись с головами. Сидим тихо и боимся. А хозяин выключил свет и пошел открывать. Охранник ему: что за дебош? А он: я, говорит, сплю вообще. Чего вы меня будите среди ночи вообще? Ну а сковородкой ты зачем дерешься? – охранник его спрашивает. А чего он ко мне среди ночи вламывается вообще? И тут зануда подскочил. Да у него там… – говорит, – они там пьют! Вон, бутылки пустые в темноте мерцают… Гадёныш. Ну, охранник зашел и свет включил. А на кровати – долина холмов. Он одеяло дёрнул, а мы там полуголые, пьяные, с ошалелыми глазами и боди-артом на разным местах… На следующий день нам всем объявили строгий выговор за участие в групповой оргии… Хотели даже отчислить, но потом пожалели. Так что мы отделались объяснительными и даже в личное дело заносить не стали. Только тому, который бился сковородкой, тяжко пришлось. Его из института вытурили и он поехал к себе домой. Наверное, баранов теперь пасёт. Но он по другой статье потому что пошел. У него не изощренное сексуальное преступление, а банальное рукоприкладство…

Над этой историей долго смеялись. И тут за их столиком появился молодой человек, который привлек Лиино внимание. Его звали Андрей. Андрей был среднего роста, но из-за хорошей осанки, какая обычно отличает танцоров или некоторых спортсменов, он выглядел очень стройным. В первое мгновение, когда Лия его увидела, ей пришло в голову, что он актер. Она и сама не знала почему, но ей на секунду показалось, что он участник какого-то розыгрыша, придуманного её приятелями. Что он вот-вот начнет выкидывать самые неожиданные коленца: может быть, запрыгнет на стол и примется танцевать, или скажет патетическую речь или разыграет трагическую сценку из Гамлета… Он был высоколобый, голубоглазый, темноволосый. Лия пыталась потом вспомнить, чьим знакомым был Андрей. Но то ли из-за того, что сонная рассеянность ещё не прошла до конца, то ли из-за того, что Лия слишком увлеченно разглядывала Андрея, момент представления сразу же стерся из её памяти… Она помнила только, как кто-то сказал, что он кибернетик и она удивилась про себя – как, не актер, не танцовщик и даже не банально – архитектор? – но кому принадлежала эта фраза о кибернетике?

…И всё же Андрей был немного танцором. Во всяком случае, для Лии. Потому что уже через час она с ним танцевала, и танцевал он отлично.

– Где ты научился так танцевать? – Лия спросила, и подумала, что эта фраза и вся эта ситуация, кажется, была в каком-то фильме. Или всё наоборот? Всё это уже однажды было в жизни, а сейчас попало в фильм. Ну а что удивительного? Если ты танцуешь с актером-танцором-кибернетиком, то мудрено ли загреметь в киноленту?

– Несколько лет ходил на танцы. Ещё когда учился в школе. А потом только на плавание. Но чем плавание – не танец?

– Любишь плавать?

– Люблю воду.

– Я тоже. А больше всего – море.

– Когда я был подростком, мы вместе с друзьями построили настоящую двухмачтовую шхуну. Нам помогал отец одного из ребят из нашей компании – он в юности плавал на паруснике «Седов» и был болен парусами. Как и все мужчины в их семье. Они были потомственными моряками. Настоящая морская болезнь, понимаешь?.. И вот мы сами сшили паруса, сами выточили штурвал…

У Лии загорелись глаза. История была, как будто на что-то похожа, но какая разница… Ей ли не знать, что такое морская болезнь?! Ей, у кого вместо дома – аквариум! Она уже хотела сказать об этом, но сдержалась.

– Ух ты… И что дальше?

– Дальше? Дальше мы убегали от обычной городской жизни.

– В смысле?

– Мы выходили на нашей шхуне в озеро и представляли, что мы – древние викинги-мореплаватели. Что мы плывем открывать новые земли… Даже бутылки с записками бросали за борт.

– И где теперь эта лодка?

– Теперь? Не знаю. Много лет прошло. Но, думаю, там же, на даче у семьи любителей парусов. Это ведь настоящая шхуна, её в чемодане не увезешь.