Владимир Михайлов - 2012

И лишь потом, когда подразделения полка развели на обед и оркестр ушагал последним под собственный барабан, Курилов, всё время молчавший по принципу «пусть за меня говорят дела», спросил – в неофициальном ключе.

– Ну, как тебе показалось?

Лосев ответил сразу, вопрос был ожидаемым:

– Так пройти и мимо Мавзолея не стыдно было бы.

Курилов кивнул: насчёт уровня строевой подготовки у него сомнений не было. Но не это волновало.

– А в остальном?

Лосев помолчал, прежде чем спросить:

– С личным составом – у тебя во всех частях так? Или всех сосредоточил в одном полку?

– Где чуть больше, где меньше – этот полк как раз средний по этому показателю.

– Прикажешь это понимать так, что твоя дивизия может именоваться китайской?

– Это тебе с непривычки показалось. Тут и корейцы, и вьетнамцев немало. Тогда уж – дальневосточной дивизией.

– Российские граждане?

– В перспективе.

– Подробнее, будь любезен.

– Слушаюсь. Был такой указ в своё время, разрешавший принимать на службу по контракту неграждан, которые, отслужив не менее определённого срока, могли претендовать на облегчённое получение нашего подданства.

– Был. И есть по сей день. Понимаю. Но позволь спросить: какой у тебя процент контрактников? Вот таких?

– До ста ещё не дотянул. Но предполагаю.

– А деньги? Чем ты им платишь?

– Рублями, чем ещё. Но – не столько, сколько получают наши русичи. В разы меньше. …

– Разницу доплачиваешь надеждой? Обещаниями?

– Вполне реальными. В полном соответствии с законом.

– И как они служат?

Курилов не сразу ответил, словно затруднившись в выборе нужного слова. И проговорил наконец:

– Служат сурово.

– А сержантский состав?

– Ты же видел: из них же.

– Интересно. А командуешь по-каковски? И ты, и все прочие?

– По-русски, понятно. Армия российская. Командиры отделений, и те командуют по-нашему. Правда, у иных акцент такой, что не сразу разберёшь. Но солдаты понимают прекрасно. Зато подразделения, от отделения до батальона, сколочены крепчайше.

– А с техникой как справляются?

– Что они – глупее наших? Ни в коем разе.

– Так что можешь положиться на свою дивизию?

– Во всём и в любой обстановке.

Десяток шагов прошли в молчании, потом Курилов сказал:

– Могу ли обременить личной просьбой?

– В пределах моих возможностей.

– Само собой. Вернёшься в Москву – передай мой привет той самой Насте. Хотя бы по телефону. Координаты тебе дам. С почтой у нас беда. Глухомань.

– Могу даже лично. Пиши письмо. Встречусь.

– Спасибо. Твой должник.

Каплин, адвокат, вошёл в номер, привычно стараясь не показать той озабоченности, которая сейчас им владела. Котовский, однако, за много лет привык с первого взгляда, навскидку понимать настроения своих защитников и делать выводы, их, впрочем, не оглашая. И на этот раз понял: что-то не так. Хотя если бы «не так» было серьёзным, Каплин вошёл бы не один, а в сопровождении представителей власти. Значит, что бы ни было, но – не самое худшее: не новое предъявление обвинения, новый арест и возврат на позиции почти десятилетней давности. Что же, где и как затормозилось? Хотелось спросить, но Котовский предпочёл промолчать, надеясь, что нужные вопросы задаст Татьяна. Так и получилось.

– Что, Аркадий?

Каплин перевёл дыхание, присел, провёл ладонью по всё ещё густой шевелюре.

– В общем, что-то подобное я предполагал. Улететь, как намечали, не удастся: наши билеты аннулировали.

– Под каким соусом?

– О, благопристойность соблюдена. Необходимо прежде всего отправить футбольную команду, что сегодня играет, – прямо со стадиона в самолёт, иначе они не успеют на следующую игру, лететь им с пересадками – а это, как вы понимаете, означало бы громкий скандал. Нам предложили обменять на следующий рейс.

– Когда это? – спросил на сей раз уже Котовский.

– Послезавтра. Отсюда вылетают по чётным.

– Что же, они не знали, когда продавали нам билеты, что будет футбол?

– Тут, Таня, всё сделано гладко, заподлицо. Команда сюда прилетела на чартерном, А тут в нём что-то испортилось, ремонтировать будут, сказали, не менее двух дней.

– Что предпримем?

– Собственно, дилемма ясна: ждать до послезавтра – или искать другой способ. Борис Максимович, решать вам.

Котовский обвёл взглядом номер с его незамысловатым убранством: кровать, тумбочка, стол – и не обеденный, и не письменный, но, в общем, четвероногий, как и два стула. Узкий стенной шкаф. Туалет с душем. Здесь это именовалось полулюксом. Не камера, конечно, и не барак, но…

– Как-то не очень думается в четырёх стенах, – сказал Котовский с нотками извинения в голосе, – Хочется больше двигаться, иначе чудится, что я всё ещё там. Вы не против прогулки по городу? Непродолжительной хотя бы.

– Гулять продолжительно тут просто негде, – сказал Каплин. – Уездный городок. Конечно, отчего же не пройтись? Хотя бы из любопытства. Мы с Таней тут хотя и не впервые, но на ознакомление всегда недоставало времени. Таня, ваше мнение?

– Подчинюсь решению большинства. – Она улыбнулась. – Тем более, что погода соответствует.

– Погода подсказывает: хоть продай что-нибудь, но выпей, – проворчал Каплин, улыбкой показывая, что это всего лишь шутка.

Улица оказалась неширокой, но асфальтированной, домов выше трёх этажей виднелось немного, хотя в отдалении высился и местный небоскрёб, похоже, чуть ли не о шестнадцати этажах. В поперечных проездах просматривался чаще всего булыжник, у людей старших поколений наверняка вызывавший ностальгические ощущения. Автомобилей было немного, город явно был не из богатых, не на нефти и не на газе стоял, а высокие технологии сюда тем более не дошли ещё. Зато воздух казался даже сладким на вкус – москвичам, конечно, не Котовскому, от московской атмосферы отвыкшему. Правда, отъезжающий от остановки автобус выпустил густую дизельную струю, напоминая о том, что век всё же и тут двадцать первый – Российский двадцать первый. Каплин проговорил:

– Давайте свернём куда-нибудь. Что-то не по себе мне делается от каждой проезжающей машины.

– Ждёте выстрела? – улыбнулся Котовский. – Голливудское воспитание?

– Если бы, – откликнулся адвокат. – Личный опыт во многих процессах. – Он продолжил уже другим тоном, деловым: – Кстати, о птичках. Сегодня понедельник, а в четверг мне предстоит садиться в процесс, весьма основательно. И крайне не хотелось бы опаздывать. Может быть, решим так – вы с Таней подождёте самолёта, а я попробую улететь на чём попало, мало ли – одному всегда легче зацепиться за какой-нибудь борт. Хотя бы грузовой.

Котовский собрался уже ответить: «Конечно, Аркадий, делайте так, как вам удобнее», но промолчал, потому что обстановка в переулке вдруг изменилась.