Ник Гали - Падальщик

— Никто не знает, придумал ли законы кто-то, — удивляясь тому, что втягивается в этот странный спор, сказал Ли-Вань, — законы могли сложиться сами по себе, как результат многих случайностей.

— Даже если так, — с готовностью согласился старик, — любой закон, даже случайно сложившийся, всегда содержит в себе замысел. Сложившись, он влечет мироздание в определенном направлении. Закон, откуда бы он ни взялся, целенаправлен. Равнодействующая всех работающих в каждый момент законов влечет мироздание в едином направлении. Из этого следует, что мироздание в каждый момент своего существования целенаправленно.

Ли-Вань подумал, потом вздохнул и опустил голову — Может быть, ты и прав, — сказал он, — Но что мне с того? Законы мироздания влекут меня ко злу.

Монах удовлетворенно кивнул.

— Подожди, и ты узнаешь, что в этом есть смысл. Итак, мы говорим, что подобно тому, как скульптор или художник, соблюдая законы своего искусства и следуя задуманному плану, стремятся приблизить свое творение к мыслимому идеалу, так и конечная Цель Творящей Силы, выраженная в законах мироздания, есть создание идеального творения.

— Оставь! — движением руки Ли-Вань остановил монаха, — С чего ты решил, что мироздание стремится к какому-то идеалу?

— Но мироздание уже идеально, — с улыбкой развел руками старик, так, как будто говорил саму собой разумеющуюся вещь.

— Ты и вправду так считаешь? — Ли-Вань с сожалением посмотрел на него.

— Мироздание идеально, — убежденно кивнул ему монах, — Но за малым исключением — людей. Люди не находят совершенства в себе самих, и оттого им кажется, что неидеален мир вокруг.

Ли-Вань в удивлении поднял брови:

— Из того, что ты говоришь, следует, что неидеальна и сама твоя Творящая Сила. Раз Творящая Сила не смогла создать идеального человека, значит, она сама несовершенна.

Пламя свечи на столе качнулось от внезапного сквозняка.

— Я и не говорил тебе, что Творящая Сила идеальна, — тихо сказал монах, нагибаясь вперед. — Кто вообще может взять на себя смелость сказать, что сотворившая все и вся вечная сила всезнающа, всемогуща, вселюбяща? Разве из того, что эта сила сотворила бытие таким, каким оно представляется людям, следует, что Творящая Сила обладает всеми этими качествами?

Ли-Вань откинулся на спинку стула.

Поклоняться нему-то неидеальному? Вот оно, безумство Бань-Тао.

Старик тем временем продолжил.

— Подумай, — сказал он. — Разве совершенен зодчий, создающий храм? Разве у поэта сутра с первого раза выходит удачной? Любой творец в процессе работы терпит неудачи, мучается, переделывает работу помногу раз, желая наилучшим образом приспособить ее части друг к другу. И он делает перерывы, и отходит от работы, и помногу раз возвращается к ней, и разрушает не понравившееся ему части, и создает их по-новому, — не так ли? Что если и Творящей Силе до сих пор не удалось создать из мироздания идеального творения?

Ли-Вань наморщил лоб:

— Это странный взгляд на вещи. Большинство людей на земле — во всяком случае из тех, кто верит в твою изначальную Творящую Силу, — верит, что эта сущность идеальна.

Старике готовностью кивнул:

— В детстве мы все считаем своих родителей идеальными. Мы думаем, что наши родители все знают, все умеют, все могут. И вот дети, пока они еще маленькие, во всех своих бедах винят только самих себя, даже тогда, когда именно действия родителей причиняют им боль. Детям кажется, что их наказывают по заслугам, что они просто еще чего-то не выучили, и только оттого не могут понять, за что их наказывают.

Старик замолчал, потом продолжил:

— Но время проходит, дети вырастают. Став взрослыми, они понимают, что их родители были вовсе не всемогущи и не всезнающи. Но от этого дети не начинают меньше любить своих родителей. А родители, состарившись, не начинают меньше любить своих детей.

Ли-Вань усмехнулся:

— Что же, бог Хранителей состарился?

Монах мягко улыбнулся в ответ:

— Нет, в состарившегося бога мы не верим. Мы верим, что первоначальная Творящая Сила подобна художнику, который желает создать совершенную фреску мироздания. Работа Художника до сих пор не закончена. Именно для того, чтобы закончить ее — создать фреску, совершенную во всех своих частях и фрагментах, — Творящая Сила продолжает играть в Лилу.

— И как она играет в нее?

Монах посмотрел на Ли-Ваня, поднес к губам чашку и отпил чаю. Поставив чашку обратно на стол, ответил вопросом на вопрос:

— Скажи, тебе известно, что такое тон?

— Тон? — Ли-Вань в недоумении пожал плечами, — В том смысле, что я говорю тем или иным тоном?

— В том числе, — кивнул головой старик, — тон есть, например, в музыке — там это дистанция между двумя ступенями ряда, двумя нотами. В зависимости от длины этой дистанции две одновременно звучащие ноты могут создать приятную для слуха гармонию или звучать неприятно, диссонировать. В музыке важно выбрать тон, — то есть создать правильное расстояние, напряжение между звуками. Тоже происходит и в жизни. Мы говорим, что человек в той или иной ситуации выбирает «правильный тон», то есть выбирает такое поведение и манеру общения, которые гармонично присоединяют его к окружающим людям или, говоря по-иному, гармонично, правильно вписывают его в сложившиеся обстоятельства. И вот, человек выбирает и держит в своей речи и манерах правильную для ситуации дистанцию с окружающим миром, создает нужной степени напряжение с окружающей обстановкой. К примеру, в гостях за столом мы не набрасываемся жадно на еду, но, проявляя хороший тон, ждем, когда первым еду возьмет старший, и потом едим медленно, чинно. Также и разговаривая с разными людьми: мы выбираем всякий раз свой, подходящий каждому отдельному собеседнику, тон.

Под балконом веранды, где сидели Ли-Вань с монахом, зашумело: спозаранку коммунальные службы Бангкока выехали убирать заваленные праздничным мусором улицы. За желтой уборочной машиной, забирающей лапами мишуру праздника, медленно подавал задним ходом грузовик. Машины двигались в сцепке, было похоже, как будто один огромный желтый жук тащит за собой другого.

Монах подождал, пока машины проедут, и продолжил:

— Будда говорил, что если слишком сильно натянуть струну, струна лопнет, но если слишком ослабить ее, она бессильно провиснет и не издаст ни звука. И так, для того, чтобы извлечь с помощью струны приятный уху звук, нужно в каждый момент мелодии в нужной степени натянуть ее — не слишком сильно, не слишком слабо. В живописи же видимые человеческому глазу цвета мира отличаются друг от друга степенью присутствия в них белого цвета — по-иному, тоном. И, как в идеальной картине цвета фрагментов композиции должны быть идеально подобраны один к другому, а свет и тень плавно чередоваться и переходить друг в друга, — так и в совершенном мироздании образованные из тела первоначальной Творящей Силы фрагменты должны быть наполнены светлыми и темными тонами в нужной пропорции. Для этого каждый цвет, которым пишется та или иная деталь фрески, должен иметь правильный тон — нужную степень присутствия в себе белого или черного. И вот, Творящая Сила, словно художник, вновь и вновь подходящий к творению, играет в Лилу, переделывает тона тех деталей картины, которые до сих пор не доведены в ней да совершенства.