Вадим Кошелев - Круговорот

— Нужен нож? — удивленно вопросил Стрикер.

— Представь себе, нужен.

— Так изготовь его.

— И изготовлю, — принял вызов Саня. Стрикер лишь усмехнулся, но работать в кузнице разрешил и, чтобы «голощекий» не путался под ногами, то ковать свой нож он будет по вечерам, когда кузница свободна. В тот же вечер Саня приступил к делу. Перво-наперво он выбрал себе заготовку. Затем принялся плавить в яме небольшой кусок уже обогащенной руды, обильно перемешивая ее с древесным углем. Тем самым, получил сталь с более высоким содержанием углерода.

Измельченными кусками этой стали он посыпал нагретую в печи заготовку и ударами молота сварил их вместе. После чего начал проковывать. Саня ковал свой нож не один вечер. Плющил заготовку и сворачивал вдвое, затем опять плющил и сворачивал в другом направлении. В результате он получил многослойную сталь, очищенную от шлаков. Стрикер изредка наблюдал за Саней, что-то недовольно ворчал, но работать не мешал. Когда будущий нож приобрел форму, и Саня приступил к закалке, кузнец все же вмешался, заявив, что «голощекий» неправильно это делает. Он дал несколько полезных советов, предложив медленно отпустить сталь в кипящем жиру. Совместными усилиями они изготовили превосходный нож, способный кромсать даже мягкую сталь. Стрикер сам заточил его на наждачном камне и сделал наборную костяную ручку. А Саня довел кромки ножа, придав им остроту бритвы. Но на этом не остановился и отполировал сталь до почти зеркального блеска. Даже Стрикер смотрел на получившееся произведение кузнечного искусства с некой завистью. Впрочем, он признал в Сане коллегу и перевел того в свои помощники. Пряхин, сам того не желая, сделал первый шажок по иерархической лестнице дикарей, став помощником ремесленника.

Уже несколько дней Саня не ходил к ручью. Он вместе другими подмастерьями трудился на кузнечном дворе. В основном лил заготовки.

Иногда стоял на мехах, а то и подменял Стрикера, когда тому нужно было куда-либо отлучиться. Новая работа Сане нравилась, ибо требовала творческого подхода и изобретательности. Правда, было немного тяжеловато орудовать довольно увесистым молотом. Но молодое, тренированное тело быстро приспособилось — руки стали крепче, налились мускулы, появилась косая сажень в плечах. Саня чувствовал, как набирает форму. Каждое утро он не прекращал делать гимнастику и преуспел до такой степени, что мог вновь садиться на поперечный шпагат. Бой с тенью он проводил, отрабатывая удары на высокой березе, растущей на берегу. А потом кидал в ее ствол свой новый нож, с каждым разом отходя от цели на большее расстояние. Однажды за этим занятием его застал Буглар. Усач принес две дубовые палки и, передав одну из них Алексу, предложил подраться на «мечах». Саня отказаться не мог. Он взялся за импровизированный меч двумя руками и кинулся на усача. Буглар парировал несколько ударов нападающего на него спарринг-партнера, после чего, шутя, выбил палку из его рук.

— Ветки свои не расслабляй, — рыкнул усач, когда Саня вновь попытался атаковать. На сей раз, Пряхин продержался дольше. Но результат остался прежним. «Меч» выскользнул из сотрясенных мощнейшим ударом рук. Нужно было как-то поменять тактику боя. Саня пошел на хитрость, он сделал ложный выпад, подставляя свою палку под удар, и когда Буглар попытался ее выбить, увел «меч» вниз. Затем ловко обошел неповоротливое тело соперника, саданув того палкой по почкам.

— Неплохо, — крякнул Буглар. — Так и дерись. Силой тебя боги обидели, зато наградили верткостью… А теперь защищайся. Я буду нападать. Усач преподал своему новому ученику показательный бой на мечах, после которого тело Пряхина покрылось множественными синяками и ушибами. Буглар снисходительно улыбался и назидательно наставлял неопытного бойца премудростями боя холодным оружием. Неожиданно его монолог был прерван тревожными ударами набата, что шли со стороны берега. Усач поспешил на их зов. Саня в нерешительности двинулся следом. На берегу гудела толпа. Раздавались приветственные выкрики, перемежающиеся с причитанием женщин. На пирс высаживалась вернувшаяся из похода дружина Брагара. Три ладьи уже замерли у причалов и лишь слегка покачивались на невысокой накатной волне. Их, покрытые водорослями борта, местами зияли дырами и протяжно скрипя, терлись о брус привальника.

Порванный такелаж трепался на ветру. Парусов совсем не наблюдалось.

На одной из лодок была сломана мачта. На другой — напрочь снесен бушприт. Саня стоял в толпе зевак и смотрел, как суетились у ладей угрюмые воины — выгружали на причал боевые трофеи, выгоняли связанных по рукам пленников. Брагар одним из первых высадился на пирс и, отдав короткие распоряжения, зашагал в сторону берега. Это был достойный сын своего отца — высокий, широкий в плечах мужчина лет сорока, чей жесткий взгляд излучал уверенность знающего себе цену человека. Его металлический нагрудник был изрядно помят. На рваных краях кожаных доспехов запеклась кровь. Тяжелый обоюдоострый топор покоился на спине и тоже пестрел бурыми пятнами крови. Брагар гордо нес свое мощное тело. Его сильные руки цепко держали за волосы головы поверженных врагов, чьи бледные, застывшие в предсмертном ужасе лица смотрели на мир остекленевшими глазами. За Брагаром тянулись другие бойцы. Они тоже несли головы мертвяков и имели достаточно усталый вид. То, что сегодня частокол Брена украсят еще несколько черепов не вызывало сомнений. Только зачем нужна дикарям эта варварская коллекция — Саня никак не мог понять. За разъяснением он обратился к стоявшему рядом незнакомому мужику.

Абориген недовольно и очень даже подозрительно уставился на Пряхина.

Возможно вот так же смотрели немцы на Штирлица, когда тот шел по Берлину с волочащимся следом парашютом.

— Я тут у вас недавно, — объяснил Саня. — И ваших замечательных традиций еще не знаю. Мужик нерешительно пожевал губами, но, в конце концов, объяснил, что отрезанная голова врага не даст его душе найти другое тела. Саня принял убийственную логику дикаря. Теперь стало понятно, почему у Предшественников был очень популярен топор палача, а затем и заменившая его гильотина. Между тем, Брагар вышел к толпе и под дружный рев продемонстрировал свои трофеи, подняв обе руки с мертвыми головами вверх. Когда гул затих, он обвел соплеменников тяжелым взглядом и начал называть имена тех, кто не вернулся из похода. Саня насчитал что-то около двух десятков имен. Все павшие воины, по словам Брагара, были достойно погребены и отправлены по разным адресам — кто к Таранису, а кто к Тевтону. Не одна голова арийша не досталась врагу. Вновь заголосили, запричитали женщины. Зашумели обыватели. Воины, трущиеся в толпе, издали боевой клич. Брагар еще раз обвел собравшихся соплеменников взглядом. Его глаза остановились на красивой женщине в дорогой накидке. Она стояла в окружении то ли рабынь, то ли служанок, а ее бесстрастный лик напомнил Сане знакомые черты. Только где он видел похожее лицо — Саня не помнил, хоть убей. Возможно уже здесь, а возможно и в прошлой жизни. Брагар лишь на миг задержал свой взгляд на жене, после чего направился в сторону дома своего отца. К нему присоединилось несколько отпочковавшихся от толпы воинов, в том числе усач. Буглар выглядел мрачнее тучи. Видимо, среди погибших в походе бойцов были и его сородичи, что в принципе не вызывало удивления, ибо на этом острове, так или иначе, все друг другу являлись родственниками пусть и очень дальними. Саня даже поражался, как островитяне еще не вымерли от гемофилии, да еще продолжали рожать достаточно красивых детей? Ответ на этот вопрос он нашел позже. А пока некогда было размышлять о генетической наследственности дикарей. Пора было возвращаться на кузнечный двор. Люди уже стали расходиться. Саня тоже покинул берег, направившись в квартал ремесленников. Но до места не дошел, ибо заметил группу «зеленых балахонов». Жрецы широко шагали в сторону дома Брена. За ними еле поспевала девушка-бард. Зверь трусил с ней рядом, отпугивая своим видом встречных прохожих. При виде незнакомки Саня вмиг забыл о работе и повернул за жрецами. Правда, догнать их не сумел: «зеленые балахоны» скрылись за частоколом, на кольях которого уже красовались новые трофеи. Саня, было, подался следом, но у входа во двор натолкнулся на угрюмого одноглазого детину с палицей наперевес. Не трудно было догадаться, что перед Саней предстал тот самый Ной Одноглазый — человек, обыгравший в кости пьяного Буглара. Окинув Пряхина недобрым взглядом, любитель азартных игр поинтересовался целью визита незнакомца. Саня ничего путного не мог придумать и, включив дурака, ляпнул что-то типа: «Вы не знаете, как пройти в библиотеку?» Ной посоветовал проваливать подобру-поздорову. Пришлось последовать совету этого мастодонта и убраться восвояси. В тот день он так и не увидел незнакомку. Но уже на следующее утро ему удалось выяснить цель ее визита в дом берегона. Его информатором стал Буглар, который пришел, чтобы вновь «подраться на мечах» и, как обычно, поколотил Саню, но уже не так сильно, как накануне. После окончания спарринга Саня поинтересовался у своего нового учителя: