Клиффорд Саймак - Фото битвы при Марафоне

– Конечно, мы не знаем точных сроков, но по нашим расчетам их звезда и наше Солнце были где-то недалеко друг от друга. Их галактические орбиты сходились.

Я собрался в комок, стараясь думать последовательно, но голова буквально разрывалась от мыслей. Поверить в рассказанное невозможно – но вот он, закованный в камень цилиндр…

– А вот насчет щелчков, – словно перехватив мои мысли, сказал Чарльз, – нам и в голову не приходило. Должно быть, они включаются, когда вблизи капсулы появляется биологический объект, удовлетворяющий определенным требованиям. Собственно говоря, мы и не ожидали вот так наткнуться на капсулу.

– А чего же вы ждали? Насколько я вас понял, вы разыскивали именно ее.

– Ну, не совсем разыскивали – просто надеялись обнаружить сведения, что кто-то в прошлом ее уже нашел. Скажем, нашел и уничтожил или потерял. Или, возможно, извлек хоть часть ее информации, а потом забыл, потому что она не вписывалась в рамки человеческого мышления. Да, разумеется, мы не теряли надежды однажды обнаружить ее в каком-то потайном месте – к примеру, в маленьком музее, в кладовке или на чердаке старинного дома, а то и в руинах древней часовни.

– Но для чего отправляться за этим сюда, в прошлое? Ведь и в ваше время…

– Вы не понимаете одного: в наше время почти ничего не сохранилось. От прошлого уцелело очень немногое. Прошлое не вечно – ни в материальном, ни в интеллектуальном смысле. Интеллектуальное прошлое подвергается деформации и искажениям, а материальное, воплощенное в предметах и архивах, подвергается постепенному уничтожению и распаду или просто теряется. И если под словом «сюда» вы подразумеваете данное место и время, то здесь мы почти ничего не делаем. Если воспользоваться вашей терминологией, то Вигвам – рекреационная зона, место отдыха и развлечений.

– Но чем же тогда объяснить, что вы потратили столько лет на ее поиски? Столько поисков без особой надежды на успех?

– Тут речь шла о более серьезных вещах. Находка капсулы инопланетян, это… у вас есть соответствующее выражение… Ах да: находка капсулы – это суперприз. Мы всегда были наготове, в своих исследованиях всегда чутко ловили любой намек, который указал бы, что она существует или существовала в прошлом. Но мы не все время…

– Вы упомянули об исследованиях. И какого же черта вы исследуете?

– Историю человечества, что же еще? Я полагал, вы и сами об этом догадались.

– Да где уж мне… Я-то думал, у вас шкафы ломятся от книг по истории и надо лишь прочитать их.

– Я же говорил, что от прошлого уцелело немногое. После ядерных войн огромная часть планеты откатывается назад, к варварству, а прошлое списывается в расход, и то немногое, что уцелело, отыскать становится очень трудно.

– Значит, ядерные войны были… А мы уж надеялись, что человечество до этого не дойдет. Не скажете ли…

– Нет. Не могу.

Мы присели на корточки и посмотрели на капсулу.

– Значит, вам она нужна?

Он кивнул.

– Если удастся ее извлечь в целости и сохранности, – уточнил я.

Капсула негромко, дружелюбно тикала.

– Держите, – распорядился я, протягивая ему фонарь и снимая с пояса геологический молоток. Чарльз принял фонарь и осветил капсулу, а я занялся осмотром скалы, потом сообщил: – Кажется, нам повезло. Прямо под капсулой проходит подошва пласта, начинается прослойка. Известняк – порода непредсказуемая. Порой ложится тонкими пластами, так что его можно расщеплять, как фанеру, а порой пласты настолько толстые, что только рубить.

Под ударами молотка нижняя прослойка легко крошилась; я перевернул молоток, чтобы воспользоваться заостренным его концом, и потюкал по шву.

– Дайте-ка кирку.

Размахнуться было негде, но мне удалось вогнать заостренный конец кирки глубоко в скалу. Шов разошелся, кусок камня отщепился и вывалился. Капсула открылась вдоль всего нижнего края, и освободить ее аккуратными ударами по скале проблемы не составляло. На вес этот восемнадцатидюймовый цилиндр оказался тяжелее, чем можно было предположить.

Чарльз положил фонарь на землю и нетерпеливо протянул руки.

– Ну-ну, не торопитесь, мы еще не договорились.

– Можете оставить себе седло.

– Оно и так у меня, и отдавать я его не собирался.

– Мы вам его починим, даже обменяем на новое. А заодно научим им пользоваться.

– Не годится, мне и здесь хорошо. Здешние нравы я знаю, а если отправляешься в другие времена, то, пожалуй, беды не оберешься. А вот если есть еще фотографии вроде Марафонской… Скажем, пару сотен снимков на избранные темы.

Чарльз в отчаянии схватился за голову.

– Да откуда?! Мы не делаем таких снимков!

– А Стефан делал.

– Ну как вам объяснить?! – воскликнул он. – Стефан – урод, вырожденец. Он упивался насилием и кровью, потому-то мы и держали его здесь. Он сидел тут взаперти, и к полевой работе его не допускали. А он при удобном случае потихоньку удирал и делал то, что вы называли фотографиями. У них есть название…

– Голограммы, – подсказал я.

– Да, наверное. Аппарат на основе лазера. Решение включить Стефана в команду было ошибкой. Нам приходилось его прикрывать. Мы не можем ни одобрить его действия, ни сообщить о них – тут замешана честь команды. Мы пытались поговорить с ним по душам, мы его умоляли, но все напрасно – он настоящий психопат. Просто чудо, как он ухитрился прикинуться нормальным и добиться включения в команду…

– Психопаты на выдумку хитры.

– Теперь вы поняли? – с мольбой в голосе спросил Чарльз.

– Смутно. Вы сторонитесь насилия, вид крови вас отпугивает. И тем не менее изучаете историю, а история – штука жестокая и редко обходится без крови.

Он содрогнулся:

– Мы с этим уже столкнулись. Но несмотря на отвращение, приходится принимать в рассмотрение и это. Но нам-то это удовольствия не доставляет, а Стефан насилием наслаждался и притом был прекрасно осведомлен, что мы думаем по этому поводу. Боялся, что мы уничтожим его фотографии, и прятал их. Но если мы их найдем, то непременно уничтожим.

– Значит, вы их искали?

– Повсюду, но не нашли ни одного тайника.

– Выходит, они где-то поблизости?

– Весьма вероятно. Однако если вы носитесь с идеей отыскать изображение, оставьте ее. Вы же сами говорили, что психопаты на выдумку хитры.

– Говорил. В таком случае сделка не состоится.

– Вы что, хотите оставить капсулу себе?!

Я кивнул и сунул цилиндр под мышку.

– Но зачем?! – воскликнул он. – Чего ради?

– Раз капсула представляет ценность для вас, то пригодится и нам, – ответил я, мысленно вопрошая себя, что это я затеял – стою тут на полусогнутых в пещерном руднике и спорю с человеком из будущего по поводу какого-то дурацкого цилиндра из нечеловеческого прошлого?!