Влада Воронова - Крест на моей ладони

Я досадливо прикусила губу. Миденвен прав.

— Единственное спасение для нашего народа, — жёстко сказал он, — стать частью Разноединного Царства. Отказать Хелефайриану ты не имеешь права. Что решило нашу судьбу — случай, твоя рассеянность или чрезмерная аккуратность Идзумы, я не знаю. Наверное, всё сразу. Но одно непреложно: Хелефайриан принадлежит вам, государыня. И вы обязаны защищать своих вассалов от любой беды, даже если это гнев Предрешателей. Всевладыке я объясню ситуацию сразу же, как получу аудиенцию. Завтра или послезавтра, — одному из лучших фармациев Хелефайриана долго ждать не придётся.

— Да, — ответила я. — Девятка не тронет ни одного из вас, клянусь.

Из-за деревьев, с противоположной пиршественной поляне стороны, донеслась музыка. Необычная для хелефайев мелодия. Даже слишком. Я вздрогнула — кто-то играл на лютне Сашкину песню. У Сашки голос был хрипловатый и жёсткий, да и вокальные данные, если честно, никакие. Слушателей он покорял глубочайшей, предельной эмоциональностью исполнения, его полнейшей искренностью. В каждую песню Сашка вкладывал душу, жил в них как в собственной коже. Его песни делались не для вокалистов, а для актёров, их нужно не петь, а воплощать как сценический образ. Вокал в них дело десятое.

Голос хелефайи прозрачный и звонкий как родниковая вода, лёгкий как цветочный лепесток, а диапазону и совершенству звучания позавидует любой вокалист. Такое пение — красота сама по себе, осмысленные слова ему не нужны. Как, впрочем, и всем здешним бардам.

Но этот парень рискнул ступить на иную тропу.

— Хорошо поёт, — тихо сказал Ильдан, когда песня отзвучала, — душевно.

Я пожала ему руку.

— Пока людям нужны Сашкины песни, мой сын жив, — ответил Ильдан.

— Хотите увидеть певца? — предложил Миденвен.

— Обязательно, — сказал Ильдан. — Но позже. Сейчас нам пора возвращаться.

На прощание Далуринг подарил мне запасное астральное зеркало. Я приказала установить его в одной из самых удалённых комнат дворца и, в отличие от всех остальных владельцев, приставила к нему не хранителей, а солидную вооружённую охрану: визит Девятки мне без надобности.

А вот канал прямой связи с Предрешателями пригодится.

Куда Верховные Хранители сбежали со своей виллы, неизвестно, — от систем наблюдения Кошуриной они оторвались. И уже десятый день не предпринимают никаких активных действий. Аудиенцию у Дуанейвинга Миденвен до сих пор не получил, чему я трусливо порадовалась.

В МИД поступает всё больше заявлений от кейларов. К счастью, почти все они умеют жить на основице. Зато многие маги и оборотни — нет.

В Царство приходит всё больше новых людей. И столько же уходит. Ушли почти все лигийцы и альянсовцы, которые были на штурме Надмирья, в том числе и дикая община Анрой-Авати. Роберт ходит как пришибленный, но вернуть Рижину не попытался. Сказал, что это её право и её выбор. Волшебный мир сейчас похож взбаламученную воду, пройдёт ещё немало времени, пока всё успокоится, а люди примут окончательное решение. Значит, надеется, что Рижина вернётся сама. И не только Рижина.

Я сидела на скамейке под яблоней. Мама подрезала розы. Ей очень нравятся цветы, но дома обзавестись собственным садом не получилось. А теперь даже цветочный магазин открыть можно. Папа сразу же занялся ремонтными мастерскими в порту. Родители Егора искусствоведы, так что без работы тоже не остались. Сам Егор, как и хотел, устроился в римский центр травматологии.

Пискнул мобильник.

— Государыня! — в голосе дежурного звенела паника. — Зеркало пробуждается!

— Сейчас приду. Объявите сбор три.

— Что-то случилось? — встревожилась мама.

— Да так, рутина. — Я сказала правду: на войне вражеское наступление действительно становится рутиной.

Мама поверила, успокоилась, вновь занялась розами.

Я пошла в зеркальную комнату. Там уже собрался Верховный совет и Тимурова бригада.

— К сбору один готовы, командир, — доложил он.

— Надеюсь, обойдёмся без прямых боевых действий, — сказала я.

— Хотелось бы.

Окно уже открыто, видна астральная площадка какой-то хелефайской долины. Их зеркало только ещё готовилось к активации — мигало, наигрывало мелодию оповещения. На площадку прибежали Дуанейвинг и голубоглазая хелефайна-лайто, надо полагать — всевладычица Альдевен.

Запинаясь от волнения, хелефайна произнесла коротенькую приветственную речь на волшебном языке. А я и не знала, что такой ритуал существует, Элунэль забыл о нём упомянуть.

Хелефайское зеркало просветлело, стали видны Предрешатели. Резервный Перламутровый Зал ничем не отличался от основного. Ануновый комплекс, надо полагать, тоже аналогичен старому.

Всевладыки опустились на колени. На Девятку смотрели с таким восторгом и обожанием, что мне стало страшно. Ладно ещё, в землю кланяться не стали. Некоторыми мелкими привилегиями своих любимейших детей Сотворители всё же одарили.

Девяточник по имени Лайрос изрёк:

— Владыка Далуринг и владычица Хледейвен нарушили непреложные законы и неотрицаемые уложения. Они осквернили Виальниен техномагией, впустили в благодатную долину людей низшей крови. Отступники должны быть наказаны.

— Они будут наказаны, учитель, — тихо ответил Дуанейвинг. Уши безвольно обвисли.

— Преисполнившаяся скверны долина должна быть уничтожена со всеми обитателями. Они оказались недостойны своей высокой судьбы.

— Нет! — в ужасе закричала Альдевен, моляще сложила ладони. — Во имя милосердия, монсеньоры, нет! Любую скверну можно снять.

— Не любую, Альдевен. Эта скверна отравит весь Хелефайриан. Язву из тела надо выжечь ещё до того, как она наполнит его своим ядом.

Всевладычица отрицательно качнула головой. В глазах сверкнули слёзы.