Терри Биссон - Комната Наверху и другие истории

Я не спешил возвращаться в офис к своим занятиям, Кэнди снова отправилась на работу, а я зашел на станцию и стал наблюдать, как Хоппи меняет прокладки тормозов на передних колесах у «форда-тауруса».

— Янки Виппера Вилла, — как обычно, буркнул он. И как обычно, я отозвался:

— Точно.

Но сегодня Хоппи был в настроении поболтать, а потому спросил:

— Как там старина Виппер Вилл?

— Прекрасно, — ответил я. — Просто персик. Золотой стал человек. Целыми днями смотрит Си-эм-ти-ви и Ти-эн-эн в «Беличьем Хребте». Это больница такая.

— Я тебе никогда не рассказывал, как он на меня наехал? На трейлерной стоянке «Сикомор Спрингз»? Он обозвал меня…

— Такое впечатление, что он успел пострелять во всех.

— Еще хорошо, что стрелок он никудышный, — заметил Хоппи. — Во всяком случае, для владельца трейлерных стоянок. Самый сволочной сукин сын в четырех округах.

— Теперь он уже не сволочь, — повторил я. — Смотрит себе целый день Си-эм-ти-ви и Ти-эн-эн в «Беличьем Хребте». Это больница так называется.

— Благослови, Господи, этого Альцгеймера, — ответил Хоппи и закончил: — Сказал Нуф-Нуф.

Он снова занялся своими тормозами, а я вышел на солнце и через пустырь отправился в офис. Мне не слишком хотелось возвращаться к учебе, а потому я остановился взглянуть на старое сиденье из деревянных бусин — мой маленький сувенир в память о Нью-Йорке. Сиденье определенно выглядело лучше. Но как такое возможно? Опустившись на колени и не касаясь ничего руками, я пересчитал бусины на четвертой леске, начиная от того, что в лучшие времена было верхом, донизу. Девять деревянных бусин. Судя по длине обнажившейся неопреновой лески, там должно быть еще пять или шесть штук. Чувствуя себя почти добродетельным, я записал шариковой ручкой у себя на ладони: 9. В следующий раз я буду знать наверняка, у меня будет доказательство.

Вернувшись в офис, я вынул свою диетическую вишневую «колу» без кофеина из маленького холодильника, который все еще был забит пойлом Виппера Вилла в пинтовых банках. Никогда не мог понять, зачем он держит свое питье в холодильнике. Мог только догадываться, что Виппер Вилл не хотел рисковать: вдруг от хранения в обычных условиях оно состарится, то есть станет еще круче?

Развернув на подоконнике «Юридический журнал штата Алабама», я углубился в его изучение. Проснулся я от телефонных звонков. Звонил By.

— By!

— Разве ты не получил мое сообщение? — спросил он.

— Получил. И очень обрадовался, но ответить не мог, — объяснил я. — Здесь нет канала выхода. Как там твои? — У By и его жены было двое сыновей.

— Вернулись в Бруклин. Не выдержали здешней погоды.

— Это на Гавайях-то?

— Я сейчас в обсерватории на Мауна-Киа, — уточнил By. — Это на высоте двенадцать тысяч футов. Здесь почти как на Тибете.

— Ну и дела, — пробормотал я. — Ну и как работа? Обнаружил какие-нибудь метеориты?

— Ты вообще помнишь, что я тебе говорил, Ирвинг? — By почти никогда не называет меня Ирвингом. Это значит, он очень раздражен. — Метеорология не имеет никакого отношения к метеоритам. Она занимается погодой. Моя работа состоит в том, чтобы составлять для обсерватории расписание наблюдений, а они зависят от погоды.

— Ну и… как погода, By?

— Великолепно! — By понизил голос: — Потому мы и нашли то, о чем я тебе говорил. — Он заговорил еще тише: — Край Вселенной.

— Мои поздравления, — сказал я. Я и не знал, что он терялся. — А почему это такой секрет?

— Из-за последствий. По крайней мере неожиданных. Оказалось, что мы могли наблюдать его уже почти месяц, но не поняли, что это, потому что он был не того цвета.

— Не того цвета?

— Не того цвета, — подтвердил By. — Ты знаешь про константу Хаббла? Про красное смещение, расширяющуюся Вселенную? — By говорил с такой уверенностью, что я просто не мог решиться его разочаровать, а потому ответил:

— Ну разумеется.

— Ну так вот, Вселенная перестала расширяться. — И после паузы добавил шепотом: — Фактически, согласно моим расчетам, она начала сжиматься. Какой у тебя номер факса? Я перешлю тебе данные.

У Виппера Вилла была первый в Хантсвилле, а может, и во всей Алабаме факсовый аппарат. Размером с небольшое пианино и не целиком электрический, он торчал в углу офиса у стены, где к нему была подведена уличная воздушная вентиляция посредством печного дымохода и системы гибких трубок. Мне никогда не хотелось заглянуть за его фанерные бока или же под дюралевую крышку, но я знал от Хоппи, которого вызывали его устанавливать, что различные компоненты этого монстра приводились в действие сложной и никогда больше не обновлявшейся комбинацией батарей переменного тока на 110 вольт, часовыми механизмами, гравитацией, давлением воды, пропаном и древесным углем (для термического принтера). Никому не было известно, кто автор этого творения и когда оно появилось на свет. Я даже не знал, что оно вообще работает, но через секунду после того, как я дал By свой номер, реле вдруг щелкнуло, высокий ящик факса загудел, потом взвыл. Он грохотал, позвякивал, шипел и взревывал, испускал струи холодного пара и теплых газов. Наконец из контейнера, обозначенного «IN», на пол упал листок бумаги, заляпанный красными пятнами, которые я, вспомнив золотые школьные годы, идентифицировал как симпатические чернила. На листке почерком By была нацарапана формула:

— Что это? — спросил я.

— Так оно выглядит. Постоянная Хаббла не постоянна: перевернута, запутана, растоптана, — мрачно прошептал By. — Видишь, красное смещение превратилось в синее, совсем как в песне у Элвиса Пресли.

— Там синее становится золотым, — поправил я. — «Когда голубая луна вновь обернется златом».

— Ирвинг, мне не до песен, даже песен Элвиса, это куда важнее, — заявил By (на мой взгляд, с фарисейской самоуверенностью — ведь это он первым помянул Элвиса). — Это означает, что Вселенная перестала расширяться и начала сжиматься сама в себя.

— Ясненько, — соврал я. — Это… хорошо или плохо?

— Ничего хорошего, — ответил By. — Это начало конца. Или как минимум конец начала. Период расширения, начавшийся в момент Большого Взрыва, закончен, а теперь мы на пути к Большому Схлопыванию. Оно означает конец жизни в том виде, в каком мы ее знаем. Вся Вселенная, все звезды, все планеты, все галактики и Земля со всем, что на ней есть — от Гималаев до Эмпайр-Стейт-Билдинга, до Лувра, — все будет сжато в шар размером с теннисный мяч.

— И правда ничего хорошего, — прокомментировал я. — И когда это чертово Схлопывание может произойти?