Фрэнк Херберт - Еретики Дюны
![Фрэнк Херберт - Еретики Дюны](/uploads/posts/books/104717/104717.jpg)
Помощь проекту
Еретики Дюны читать книгу онлайн
— Значит, ты узнаешь в этом банк, — в голосе ее было лишь слабое волнение.
— Конечно.
— Всегда есть средство передачи больших сумм денег или приобретения власти, — сказала она. — Я говорю не о той власти, которая правит фабриками, но о той, которая правит людьми.
— И которая всегда называется правительством, или обществом, или цивилизацией, — сказал Тег.
— Я подозревала, что ты окажешься очень разумным, — высказалась она, отодвинув стул, и села, но не предложила сесть Тегу.
— Я думаю о себе как о банкире. Это сразу же отсекает множество грязных и обескураживающих околичностей.
Тег не ответил. В этом, вероятно, не было нужды. Он продолжал ее внимательно разглядывать.
— Почему ты так на меня смотришь? — осведомилась она.
— Я не думал, что ты окажешься такой старой, — сказал он.
— Ха-ха-ха! У нас для тебя много сюрпризов, башар. Может быть позже Преподобная Черница помоложе и пробормочет тебе свое имя, чтобы пометить тебя. Восхвали Дура, если это произойдет.
Он кивнул, поняв не все из сказанного ей.
— Это к тому же еще и очень старое здание, — проговорила она. — Я наблюдала за тобой, когда ты в него вошел. Оно тебя тоже удивило?
— Нет.
— Это здание в основе своей остается без изменений несколько тысяч лет. Оно построено из материалов, которые продержатся еще намного дольше.
Он посмотрел на стол.
— О нет, это дерево. Но под этим есть поластин, полазм и пормобат. Три ПО, которые никогда не подводят, если только в этом случается необходимость.
Тег промолчал.
— Необходимость, — сказала она. — Возражаешь ли ты против каких-либо вещей, которые были с тобой сделаны?
— Мои возражения не имеют никакого значения, — сказал он.
Куда же она гнет? Изучает его, безусловно. Точно так же, как он изучает ее.
— По-твоему, другие возражали когда-либо против того, что ты им делал?
— Без сомнения.
— Ты прирожденный военачальник, башар. Думаю, ты будешь для нас очень ценен.
— Я всегда считал, что больше всего ценен для самого себя.
— Башар! Взгляни мне в глаза!
Он повиновался, увидел крохотные оранжевые крапинки, блуждавшие в ее белках. Чувство опасности стало острым.
— Если ты когда-нибудь увидишь мои глаза полностью оранжевыми, то берегись! — сказала она. — Это означает, что ты оскорбил меня так, что я этого уже больше не способна выносить.
Он кивнул.
— Мне понравится, если ты сможешь командовать, но ты не должен командовать мной! Ты командуешь грязью, это единственно назначение для таких, как ты.
— Грязью?!
Она махнула рукой. Это жест пренебрежения.
— Да, вон там. Ты знаешь их. Их любопытство сильно ограничено. Никаких великих соображений никогда не проникает в их разум.
— Надо так понимать, что вы именно к этому и стремитесь.
— Мы работаем на то, чтобы поддерживать все в таком виде, — сказала она. — Мелкий фильтр, исключает ненужное, кроме представляющего непосредственную ценность для выживания.
— Никаких великих дел, — сказал он.
— Ты оскорблен, но это не играет роли, — сказала она. Для тех, кто во внешнем мире, самое важное в чем? Поем ли я сегодня, будет ли у меня крыша над головой сегодня, под которую не вторгнутся нападающие или отребье? Роскошь? Роскошь — это обладание наркотиком или существом противоположного пола, которое может на время сдерживать зверя.
«А ты и есть — зверь», — подумал он.
— Я уделяю тебе время, башар, из-за того, что понимаю, ты можешь быть для нас ты более ценен, чем даже Муззафар, А он действительно необыкновенно ценен. В текущий момент он получает от нас очередное вознаграждение за то, что ты доставлен к нам в восприимчивом состоянии.
Когда Тег вновь промолчал, она хихикнула.
— По-твоему, ты невосприимчив?
Тег держался тихо. Ввели они какой-нибудь наркотик в его еду? Он видел вспышки своего двойного зрения, указывающие на возможность насилия, но они таяли по мере исчезновения оранжевых крапинок в глазах Преподобной Черницы. Надо, однако, избегать ее ног. Они — оружие смерти.
— Все лишь потому, что ты неверно думаешь об отребье, — сказала она. — К счастью, оно до предела самоограничено. Они понимают это глубинными испарениями своего сознания, но не могут найти время ни на то, чтобы с этим разобраться, ни на что-либо, кроме, непосредственной борьбы за выживание.
— И нельзя этого в них исправить? — задал он вопрос.
— Этого и не должно исправлять! О да, мы следим за тем, чтобы они продолжали смотреть на самосовершенствование, как на огромную причуду, за которой, разумеется, нет ничего стоящего.
— Им нужно отказывать в роскоши, — сказал он.
— Никакой роскоши! Не существование! Это должно быть все время отгорожено барьером, который мы любим называть «Защитным Невежеством».
— То, чего не знаешь, не может тебе повредить.
— Мне не нравится твой тон, башар.
Снова оранжевые крапинки заплясали в ее глазах. Ощущение опасности насилия, правда, уменьшилось. И она опять хихикнула.
— То, чего ты боишься, есть противоположность тому, чего ты не знаешь. Мы учим, что новые знания могут быть опасными. Ты видишь, что отсюда с полной ясностью вытекает: всякое новое знание противоречит способности выживания!
Дверь за Преподобной Черницей открылась, и вернулся Муззафар. Это был изменившийся Муззафар, его лицо горело, глаза блестели. Он остановился за креслом Преподобной Черницы.
— Однажды я буду в состоянии разрешить тебе вот так стоять позади меня, — сказала она. — В моей власти такое сделать.
«Что же они сделали с Муззафаром», — удивился Тег. Тот выглядел почти одурманеным.
— Ты видишь, что у меня есть власть? — спросила она.
Он откашлялся.
— Это очевидно.
— Я башар, помни! Мы только что внесли депозит на нашего верного Муззафара. Ты благодаришь нас, Муззафар?
— Да, Преподобная Черница, — голос его был хриплым.
— Я уверена, ты понимаешь этот вид власти вообще, башар, — сказала она. — Бене Джессерит хорошо тебя подготовил. Они крайне талантливы, но, боюсь, не так талантливы, как мы.
— Мне говорили, что вы слишком многочисленны, — сказал он.
— Дело не в нашем числе, башар. Такие силы, как у нас, могут быть направлены так, что их можно контролировать небольшим числом.
«Она — как Преподобная мать, — по тому, как старается отвечать, не выдавая при этом многого».
— По сути, — сказала она, — такая власть, как у вас, позволяет становиться основой, выживания для многих людей. Затем угроза, что мы заберем у них все это, толкает их к подчинению нашему направлению, — она посмотрела через плечо. — Хотел бы ты, чтобы мы забрали от тебя наши милости, Муззафар?