Владимир Моисеев - Формальные письма к Нине

Полагаю, что роман «Свобода» следует отнести к так называемой «фантастике ближнего прицела». Ее смысл в определении обязательных для исполнения дел. Удивительно, но Конституция РФ, которую я уже цитировал, как важнейший инструмент борьбы с опошлением демократии, была принята 12 декабря 1993 года, то есть через полгода после опубликования романа «Свобода». Совпадение? Может быть и совпадение. Но мне ближе более простое объяснение — роман «Свобода» типичный образец «фантастики ближнего прицела». В легкой и доходчивой форме оставшемуся неизвестным автору удалось разъяснить читателям, что права появляются у человека только тогда, когда он за них борется. А то, что для этого пришлось пускать в дело непроверенные сведения об очередном «заговоре», так это сути дела не меняет. Читатели фантастики, как известно, до дрожи в коленях любят разоблачения всевозможных заговоров, вот автор и решил их порадовать. Получилось занятно.

С наилучшими пожеланиями, Иван Хримов.

Дорогая Нина!

Одним из самых удивительных поводов для написания фантастического текста, вне всяких сомнений, является предчувствие неисполнимой беды. Ощущение близкой катастрофы, которая не может осуществиться — поистине страшное проклятие писательской братии. Всегда грустно, когда человека настигает всепоглощающий иррациональный страх, с которым нельзя справиться, поскольку нельзя победить не существующего противника. Успокаивает одно — эта ситуация не может закончиться плохо, но она не может закончиться и хорошо. Беспочвенный страх способен преследовать человека вечно, от него совсем не просто отделаться, еще труднее его преодолеть. Остается только выплеснуть накопившуюся паранойю на страницы своих сочинений.

Мило, когда фантасты, застигнутые врасплох обозначенным выше недугом, обрушивают на читателей мрачные рассказы о похождениях египетских мумий, пришельцев, ожидавших миллионы лет удобного момента, чтобы захватить Землю и очистить ее от людей, пауках-мутантах, поедающих зазевавшихся прохожих, а также о зомби, вурдалаках, оборотнях и прочей нечисти. В этом случае остается надежда, что здравомыслящая публика отнесется к подобным текстам с естественной иронией, отдавая себе отчет, что перед ними примеры своеобразной литературной игры. Сложнее обстоит дело в том случае, когда страхи связаны с общественно-политическими процессами, происходящими в государстве. Тут уж самый здравомыслящий человек волей-неволей предполагает некоторую вероятность того, что неприятности, предсказанные фантастом, могут исполниться, пусть и не в полном объеме. Как правило, не имеет смысла объяснять, что предсказанные социальные потрясения частенько имеют такое же отношение к действительности, как и похождения муравьев-людоедов из очередной страшилки. Иррациональность доводами рассудка не перешибешь.

Тем ценнее тексты, в которых неосуществимые политические катастрофы подвергаются осмеянию. Как это, скажем, получилось у Петра Махова в его повести «Москву не жалко». Не знаю, испытывал ли автор леденящий душу ужас, когда начинал свою эпопею из жизни «всемогущих» спецслужб, но то, что он довольно быстро понял, что его страхи из разряда неисполнимых — это точно. Махов предлагает смеяться над своими иррациональными страхами. Не исключено, что такой подход позволит отделаться от навязчивых идей лучше горького лекарства.

Напряженные раздумья о судьбах страны попортили психическое здоровье специального служащего N. Хорошо известно, что специальные служащие крайне редко болеют душевными болезнями. В первую очередь благодаря кажущемуся отсутствию в их организмах души, точнее, ее явной вторичности и редкой востребованности. Ничего загадочного в этом феномене нет. Нет и повода для иронии или злословия. Профессионально подготовленный боец невидимого фронта обязан контролировать свои инстинкты и эмоции. Это аксиома. Иначе, сами посудите, что же это за боец получается? Плакса какая-то. Не нужны профессионалам эмоции, только холодный аналитический мозг. Вот на своем превосходно натренированном умении логически мыслить специальный служащий N и погорел. Он попытался построить в своем мозгу безупречную схему существующей номенклатурной иерархии, чем и надорвал окончательно и бесповоротно свой мыслительный аппарат. Все дело в том, что в своих выводах специальный служащий N основывался на придуманных фактах, которое ему услужливо подсовывало больное сознание, поэтому и результат его раздумий оказался полной бредятиной.

В конце концов он составил генеральный план возрождения Московии, состоящий из четырех пунктов:

1. Написание Главной или Окончательной книги, прочтение которой должно было раз и навсегда отбить у населения желание читать или заниматься отсебятиной. Написать следовало сразу обо всем, чтобы каждый человек мог отыскать в тексте развернутый и правильный ответ на любой вопрос, возникающий в процессе исполнения повседневных обязанностей.

2. Заставить политическую элиту последовательно и точно претворить в жизнь директивы, изложенные в тексте Окончательной книги.

3. Всех умников, не пожелавших проникнуться величием Окончательной книги, собрать в отведенных для концентрации местах. А затем выпроводить вон из страны на специально приспособленных пароходах. Операцию специальный служащий N назвал «Философский пароход — 2». Или, чтобы нагнать на высылаемых побольше страха, «Философский пароход — 2002».

4. Для порядка взорвать Международную космическую станцию.

Специальный служащий N немедленно приступил к реализации плана.

Неожиданную поддержку он получил от своего непосредственного начальника. Так получилось, что у генерала Z возникли свои проблемы с головой. Однажды он вышел на балкон покурить и увидел над соседним домом зависшую летающую тарелку. В иллюминаторах вражеского летательного аппарата генерал Z разглядел потрясающее оружие, как массового, так и индивидуального поражения, не имеющее аналогов в обычных земных арсеналах. Ему до боли в селезенке захотелось стать обладателем сего драгоценного сокровища. Он знал только один путь, ведущий к исполнению его мечты — необходимо было организовать некое подобие «шарашки», собрать нужных специалистов за решеткой, и терпеливо ждать, когда они выполнят порученное дело.

Дальнейшее понятно — в списки кандидатов на путешествие на «Философском пароходе — 2» попадают случайные люди, вина которых заключается только в том, что они занимаются наукой. За ними устраивают слежку, ради них устраивают бессмысленные провокации, их пытаются завербовать и прочее, и прочее.