Вероника Рот - Инсургент

— Где остальные? — шепчет Сьюзан.

— Их больше нет, — говорю я.

Сьюзен всхлипывает. Тобиас грубо притягивает меня к себе и движется вперед. Мое лицо горит от порезов, но я не плачу. Смерть Отреченных вызывает чувство вины, которое я не могу себе позволить.

Мы держимся в стороне от грязной дороги, по которой Эрудиты и Бесстрашные добирались до Дружелюбных, ориентируясь по железнодорожным путям, ведущим в город. Здесь нельзя спрятаться, так как нет ни деревьев, ни зданий, но нам это безразлично. Эрудиты не смогут ехать через забор, и им понадобиться время, чтобы добраться до ворот.

— Я должна… остановиться… — говорит Сьюзан откуда-то из темноты позади меня.

Мы останавливаемся. Сьюзан падает на землю, плача, и Калеб приседает рядом с ней. Тобиас и я смотрим на город, который до сих пор освещен, ведь нет еще и полуночи. Я хочу почувствовать что-нибудь. Страх, гнев, горе. Но не могу. Все, что я чувствую — это необходимость двигаться дальше.

Тобиас поворачивается ко мне.

— Что это было, Трис? — спрашивает он.

— Что? — говорю я и мне стыдно из-за того, как слабо звучит мой голос. Я не знаю, говорит ли он о Питере или о том, что было до этого, или еще о чем-то.

— Ты застыла! Кто-то был готов убить тебя, а ты просто сидела там, — теперь он кричит. — Я считал, что могу положиться на тебя, по крайней мере в том, чтобы сохранить твою собственную жизнь!

— Эй! — говорит Калеб. — Дай ей отдохнуть, хорошо?

— Нет, — говорит Тобиас, глядя на меня. — Ей не нужен отдых, — его голос смягчается. — Что случилось?

Он по-прежнему считает, что я сильная. Достаточно сильная, чтобы остаться без сочувствия. Раньше я думала, что он прав, но теперь я не уверена. Я прочищаю горло.

— Я запаниковала, — говорю я. — Этого больше не повторится.

Он выгибает бровь.

— Этого не будет, — говорю я снова, на этот раз громче.

— Хорошо, — он выглядит убежденным. — Мы должны найти укрытие. Они перегруппируются и начнут поиски.

— Ты думаешь, им есть до нас хоть какое-то дело? — говорю я.

— До нас, да, — говорит он. — Возможно, мы единственные, кто их действительно интересует, кроме Маркуса, который, скорее всего, мертв.

Не знаю, что ожидала услышать в его голосе — облегчение? Скорее всего, ведь Маркус был угрозой. Или боль и печаль, ведь Маркус был его отцом, а грусть не дружит со здравым смыслом. Но он просто констатирует факт, как если бы речь шла о маршруте движения или времени суток.

— Тобиас… — я начинаю говорить, но понимаю, что не имею понятия, как продолжить.

— Пора, — говорит Тобиас через плечо.

Калеб уговаривает Сьюзан встать на ноги. Она движется лишь благодаря его помощи: он поддерживает ее за спину, помогая идти вперед.

До сих пор я не осознавала, что после инициации Бесстрашных приобрела очень важный навык: умение выживать.

Перевод: Ника Аккалаева, Маренич Екатерина, Катерина Мячина, Мартин Анна, Воробьева Галина

Редактура: Юлия Исаева, allacrimo, Любовь Макарова, Индиль, Denny Jaeger (Александра)

Мы решаем идти в город вдоль железной дороги, потому что никто из нас не ориентируется достаточно хорошо. Я иду по рельсам, Тобиас шагает с краю, иногда покачиваясь, а Калеб и Сьюзен плетутся за нами. Я дергаюсь, напрягаясь из-за каждого звука, пока не осознаю, что это ветер или стук обуви Тобиаса о рельсы. Лучше бы мы опять бежали, но сейчас даже такая скорость, это подвиг для моих ног.

Затем я слышу тихий скрип от рельсов.

Закрывая глаза, я сгибаюсь вниз и прижимаю ладони к рельсам, чтобы сосредоточиться на холодном металле под моими пальцами. Кажется, что по моему телу проходит ток. Я смотрю на дорогу и не вижу свет от поезда, но это ничего не значит. Возможно, поезд едет без фар и гудков, возвещающих о прибытии.

Вдалеке я вижу проблеск небольшого вагона, он стремительно приближается.

— Он приближается, — говорю я. Так сложно встать на ноги, когда все, чего я хочу, это сесть и отдохнуть, но я встаю и отряхиваю руки о джинсы. — Думаю, нам следует напасть на него.

— Даже если им управляют Эрудиты? — спрашивает Калеб.

— Если Эрудиты управляют поездом, то они направляются на территорию Дружелюбных, чтобы найти нас, — говорит Тобиас. — Думаю, что стоит рискнуть. Мы сможем спрятаться в городе. Если мы останемся здесь, то они точно найдут нас.

Мы все уходим с путей. Калеб проводит инструктаж со Сьюзен, подробно объясняя, как забраться на движущийся поезд. Я наблюдаю за первым приближающимся вагоном: слушаю его ритмичные удары о пути, шорох металлических колес о железные рельсы.

Когда первый вагон проезжает мимо, я начинаю бежать. Я не обращаю внимание на жжение в ногах. Калеб помогает Сьюзен забраться в вагон, затем прыгает сам. Я делаю быстрый вдох и забрасываю свое тело вправо, стукаюсь об пол вагона, мои ноги болтаются снаружи. Калеб хватает мою левую руку и затаскивает меня внутрь. Тобиас держится за ручку, чтобы подтянуться.

Я смотрю вверх и перестаю дышать.

Глаза сверкают в темноте. Темные фигуры, которых намного больше, чем нас.

Афракционеры.

В вагоне свистит ветер. Все на ногах и вооружены, кроме меня и Сьюзен, у нас нет оружия. Афракционер с повязкой на глазу наставил ружье на Тобиаса. Интересно, где он его взял?

Рядом с ним пожилая женщина с ножом, который используют для резки хлеба. За ним кто-то еще держит доску с торчащим в ней гвоздем.

— Никогда еще не видела вооруженных Дружелюбных, — говорит женщина-афракционер, держащая нож.

Мужчина с ружьем выглядит знакомым. Он носит разноцветную порванную одежду — черную футболку с рваной курткой Отреченных, голубые джинсы с красными заплатками, коричневые ботинки. На этих людях представлена одежда всех фракций — черные брюки Искренних с черными футболками Бесстрашных, желтые платья с голубыми толстовками на них. Большая часть вещей порвана, но есть и целые. Думаю, краденные.

— Они не из Дружелюбия, — говорит человек с ружьем. — Они из Бесстрашия.

Затем я узнаю его: это Эдвард, парень, который оставил Бесстрашных после того, как Питер напал на него с ножом для масла. Вот почему у него повязка.

Я помню, как держала его голову, когда он кричал на полу, я убирала за ним кровь.

— Здравствуй, Эдвард, — говорю я.

Он склоняет голову ко мне, но не опускает пистолет.

— Трис.

— Кем бы вы ни были, — говорит женщина. — Вы должны убраться с этого поезда, если хотите остаться в живых.

— Пожалуйста, — говорит Сьюзен, ее губы дрожат. Ее глаза наполняются слезами. — Мы убегали… а остальные мертвы. Я не могу… — Она снова начинает рыдать. — Не думаю, что смогу продолжать идти, я…