Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка (= Infinite jest | отрывок, перевод не завершён)

Рой Тони убил брата Долорес Эппс Коламбуса Эппса в Брайтон Проджектс четыре года уже как. Рой Тони на УДО. Уордин говорит он показывал ей какую-то штуку на ноге, эта штука шлет радиосигналы в полицию что он все еще в Брайтоне. Рой Тони не может уехать из Брайтона. Брат Роя Тони это отец Уордин. Уже покойник. Реджинальд пытается утихомирить Уордин но не может заставить ее не плакать. Уордин выглядит как будто спятила так ей страшно. Она говорит она убьет себя если я или Реджинальд скажем нашим мамкам. Она говорит, Кленетт, ты моя сводная сестра, я прошу чтоб ты не говорила своей мамке о моей мамке и Рое Тони. Реджинальд говорит, Уордин, успокойся и ляг спокойно. Мажет маргарином порезы на спине. Он сует палец в банку и осторожно водит по розовым рубцам от вешалки. Уордин говорит она ничего не чувствует спиной еще с весны. Она лежит животом на полу Реджинальда и говорит ничего не чувствует кожей со спины. Когда Реджинальд уходит за водой она просит сказать правду какое лицо у Реджинальда когда он глядит на ее спину. Она все еще хоть чуточку красивая, плакает она.

Я не скажу моей мамке про Уордин и Реджинальда и мамку Уордин и Роя Тони. Моя мамка боится Роя Тони. Из-за моей мамки Рой Тони убил Коламбуса Эппса, четыре года как уже, в Брайтон Проджектс, из-за Любви.

Но я знаю, Реджинальд скажет. Реджинальд говорит что мамка Уордин побьет Уордин только через его труп. Он говорит встанет перед Роем Тони и скажет ему чтоб он не трогал Уордин и не дышал ночью около ее матраса. Он говорит пойдет на игровую площадку в Брайтон Проджектс, где Рой Тони делает свои дела, и поговорит с Роем Тони как мужчина с мужчиной и заставит Роя Тони поступить правильно.

Но помоему Рой Тони убьет Реджинальда если Реджинальд пойдет к нему. Помоему Рой Тони убьет Реджинальда, и потом мамка Уордин побьет Уордин вешалкой досмерти. И потом только я буду знать. А у меня будет ребенок.

В восьмом классе американской школы Брюс Грин до чертиков влюбился в одноклассницу, у которой был только один недостаток – имя: Милдред Трах. Она была красивой, и ей бы подошло что-нибудь более благозвучное/благородное, типа «Дафна Кристиансон» или «Кимберли Сен-Симон», но уж точно не «Милдред Трах». Она была тем смертельно прекрасным и цветущим призрачным персонажем, что скользит по потным школьным коридорам снов любого ночного поллюционера. Волосы, о которых Грин слышал, как один перевозбужденный учитель сказал, что они «подобны льну»; тело, которое выглядело так, словно переменчивый ангел полового созревания – тот самый ангел, который, кажется, не знал даже почтового индекса Брюса Грина – посетил и поцеловал его еще в шестом классе; ноги, эффект которых не могли снизить даже оранжевые кеды с сиреневыми шнурками в блестках. Застенчивая, похожая на радугу, игривая, со гибким станом, точеной талией, пышным бюстом; когда Брюс видел, как она застенчиво поправляет льняные волосы на кремовом лбу, его как пронзала личная молния. Видение в летнем платье и дурацких кедах. Милдред Л. Трах.

А потом, но потом, ближе к десятому классу, в результате одной из этих странных как-такое-вообще-возможно метаморфоз Милдред Трах стала импозантным членом устрашающей тусовки из Винчестерской средней школы, тусовки, члены которой курили «Мальборо» в переулке между корпусами и вместе уходили из школы во время обеда, уезжая на шумных машинах с низкой посадкой пить пиво и курить шмаль, гоняя по округе со включенными звуковыми системами запредельной мощности, прятали последствия Визином и «Клоретсом»[12], и тд. Она была одной из них. Жевала жвачку (или чего похуже) в буфете, на ее застенчивом лице теперь застыла скучающая маска Наглости, ее льняные пряди были намазаны гелем и выглядели так, словно она сунула пальцы в розетку. Брюс Грин копил на старую машину с низкой посадкой и упражнялся в Наглости на тете, которая его приютила. Он развивал силу воли.

И к выпускному классу выглядел гораздо более скучающим, импозантным и устрашающим, чем сама Милдред Трах; они – он, Милдред и их маленькая страдающая от недержания Харриет Трах-Грин - поселились на границе Оллстонского Выступа в блестящем доме на колесах с другой устрашающей парочкой, а также Томми Дуси - человеком с заячьей губой и дурной славой, торгующим дурью и сопутствующими товарами, который держал несколько больших змей в нечищеных незакрытых аквариумах, из которых воняло, но Томми Дуси не замечал, потому что заячья губа полностью закрывала ноздри и чувствовал он только это запах собственной губы. Обычно к полудню Милдред Трах уже была под кайфом и смотрела картриджи с сериалами, а Брюс Грин еще работал в компании Leisure Time Ice, и какое-то время жизнь казалась им более или менее сплошной вечеринкой.

- Хэл?

- …

- Эй, Хэл?

- Да, Марио.

- Ты спишь?

- Бубу, мы ведь это уже проходили. Нельзя одновременно спать и разговаривать.

- Да, я так и думал.

- Рад, что помог.

- Ой, ты сегодня был прямо в ударе. Ой, его еще чуть-чуть и стошнило бы. Когда он запустил мяч по линии, а ты достал его в падении и послал укороченный, Пемулис сказал, что парень выглядел так, словно он обтошнит всю сетку, так и сказал.

- Слушай, Бу, я просто надрал ему задницу, вот и все. Мне кажется, неправильно кайфовать от того, что надрал кому-то задницу на корте. Это вопрос достоинства. Мне кажется, надо просто оставить эту тему в покое. Кстати о покое.

- Эй, Хэл?

- …

- Хэл?

- Уже поздно, Марио. Спи. Закрой глаза и думай смутные мысли.

- Так маман всегда говорит.

- Мне всегда помогало, Бу.

- Тебе кажется, что я всегда думаю смутные мысли. Ты разрешил мне жить с тобой в одной комнате, потому что тебе меня жалко.

- Бубу, я даже отвечать на это не буду. Я рассматриваю это как тревожный сигнал. Ты всегда становишься обидчивым, когда мало спишь. И вот мы как раз видим обиду на западном горизонте, прямо сейчас.

- …

- …

- Когда я спрашивал, спишь ли ты, я хотел спросить вот что: ты верил в Бога, сегодня, когда того мальчика чуть не стошнило?

- Что, опять?

- …

- Мне правда кажется, что сейчас не самые лучшие время и место, чтобы обсуждать такие вещи, Марио, сейчас ночь, мы в темной комнате, и я устал настолько, что у меня даже волосы болят, и еще через шесть недолгих часов у меня тренировка.

- …

- Ты у меня каждую неделю об этом спрашиваешь.

- Ты никогда не отвечаешь, поэтому и спрашиваю.

- Окей, если это заставит тебя замолчать, я скажу так: у меня есть кое-какие претензии к Богу. Мне кажется, у него довольно вальяжный стиль управления, и мне это не нравится. Мне не нравится идея смерти. А вот Богу она, похоже, нравится. И я не вижу способа договориться с ним по этому вопросу, Бу.