Павел Амнуэль - Клоны

– Я не…

– Только не говори, что не слышал, я посылала когнитивные запросы, ты не хотел со мной говорить? Ты не должен ревновать меня к Тому, почему ты так поступил со мной? Я решила, что ты у Маркито, но он сказал, что не видел тебя со вчерашнего вечера, ты был, по его словам, не в себе и… Я подумала, ты меня бросил, потому что я и Том… но ты не мог так… Между нами ничего не было, он хотел, да… Получилось плохо – и с ним, и с тобой. Прости.

– Лайма…

– А потом я поехала на кладбище. На могилу мамы. Мне нужно было с ней поговорить.

– Поговорить?

– Ей при жизни очень нравился Том, и, наверно, поэтому матрица… она сохраняет установки… Я рассказала, как получилось с Томом, и о нас. Сказала, что Том улетел и вернется лет через пять, если теории, которые им нужно проверить, правильные, а если нет, то – лет через пятнадцать. Когда-то я обещала Тому ждать, была уверена, что стану ждать его всю жизнь. Если бы не мое обещание, Том, наверно, не согласился бы лететь. Получается, я его предала? А мама…

– Мама… – пробормотал Леонид сквозь зубы, стараясь сдержать колотившую его дрожь.

– Мама сказала, что понимает меня… поразительно, при жизни она говорила, что моя судьба – Том… а после того, как ее не стало… что-то в сознании меняется после смерти? Мама сказала: «Ты права, не нужно беспокоиться о Томе, он сделал свой выбор, а ты сделала свой». Леня, я сама себе столько раз это говорила… Подумала, что мама повторяет мои мысли. Наверно, в ее логос вмонтировали когнитивный детектор… Кажется, я потеряла сознание от нервного напряжения. А потом появился ты. Я знала, что ты найдешь меня, и ты пришел.

Лайма подняла к Леониду заплаканное лицо, Леониду ничего не оставалось, как целовать глаза, ресницы, ощущать на губах соленые капли. Он поцеловал Лайму в губы, и что-то изменилось в мире, Леонид подумал, что сейчас они оба, возможно, существуют не в двух, как минуту назад, а в третьей вселенной, обособленной от остальных, со своими законами природы. Во вселенной, где не было времени, все события жизни происходили одновременно, рождение совпадало со смертью, любовь не имела начала и не могла закончиться, потому что это было не чувство, а состояние души…

Он целовал Лайму, понимая, что целует не ту женщину, с которой познакомился в библиотеке, не ту, что читала по губам предсмертное послание Тома, не ту, с которой провел несколько удивительных часов, не ту…

С этой Лаймой все было иначе. Они давно любили друг друга. Эта Лайма проводила Тома в звездную экспедицию, и его корабль все еще стоял на поверхности планеты или астероида… скорее всего, астероида, откуда должен был отправиться в полет на пять или, возможно, пятнадцать лет.

Но и тогда он не мог оказаться на расстоянии сотни парсек от Земли! В любой вселенной, с которой наш мир связан квантовым перепутыванием, скорость света одна и та же.

Лайма откинула голову, посмотрела ему в глаза, и нежность, какую Леонид не испытывал никогда и ни к кому, ластиком стерла из его сознания все мысли, кроме одной, да и та была скорее не мыслью, а вербализованным чувством, ощущением, новой его жизнью.

– Я люблю тебя, Лайма…

– Я люблю тебя, Леня…

Слова невидимой пылью повисли в воздухе, опускались на лоб, нос, губы, щекотали подбородок.

– Я люблю тебя…

Где? Когда? Кто сейчас я? Кто – ты? Кто – мы вместе?

Лайма мягко, но решительно уперлась ладонями в грудь Леонида. Произошло то, что и должно было. Она вернулась, и Леониду стало нестерпимо жаль ушедших мгновений.

– Странно, – сказала Лайма. – Мы только что признались друг другу в любви?

Она произнесла эти слова без тени упрека. Значит…

– Странно, – повторила Лайма. – Я помню, как поехала на кладбище, потому что мне стало одиноко. Наш с тобой разговор помню. И прощание с Томом вчера на веранде, хотя помню, что он погиб.

Леонид сидел, сложив на коленях руки, и смотрел на пальцы Лаймы, сцепленные так, что побелели костяшки.

– Я сошла с ума?

– Нет, – сказал Леонид. – Нет. Нет.

Он повторял «нет» с разными интонациями, всякий раз короткое слово означало другую грань отрицания, Лайма протянула ему руки, и Леонид стиснул ее холодные пальцы.

– Ты не сошла с ума, – сказал он. – Просто… То есть, очень непросто, конечно… Ты вспомнила себя в той вселенной, где порвала с Томом перед его отлетом на… Забыл название.

– Виртога, – вспоминая, произнесла Лайма. – Это вторая планета в системе черного карлика Апдейка в облаке Оорта. Холодный сверхюпитер, сказал Том.

– Вот как… – пробормотал Леонид. Кто-то из американских астрономов предположил недавно, что в облаке Оорта есть коричневые карлики с массой во много раз меньше солнечной, но в десятки раз массивнее Юпитера. Холодные суперюпитеры? Ни одной такой звезды пока обнаружить не удалось даже после старта «Кеплера». Пока не удалось. В нашей Вселенной. Здесь и сейчас.

– Как я могу это помнить? – удивленно сказала Лайма. «Удивленно, но не испуганно», – отметил про себя Леонид. Теперь, пожалуй, он мог сказать…

– Потому, – объяснил он, – что все мы… не только ты… я тоже… и каждый… мы помним себя не только в нашей Вселенной, но в каждой вселенной-клоне. Все такие вселенные составляют единую квантовую систему, это называется перепутыванием волновых функций.

– Не понимаю.

– Неважно. Обычно каждый человек помнит только свою жизнь здесь, в этом мире, который кажется единственным. Иногда вспоминаешь еще что-то, обрывки какие-то… Будто уже бывал где-то… Дежа вю. Воспоминания прорываются из-за… не знаю… возможно, квантовые процессы играют гораздо большую роль, чем мы думаем. Некоторые люди вспоминают себя совсем другими. Вспоминают события, никогда с ними не происходившие. Язык, на котором никогда не говорили.

– Русский, – вставила Лайма. – Я говорила по-русски.

– Почему? – решился спросить Леонид. – Это твой родной язык… там?

– Там… – повторила Лайма. – Нет, – сказала она, вспоминая, – не родной. А ты не помнишь, что… Да, – прервала она себя, – конечно, не помнишь. Я выучила русский, когда мы с тобой…

Она запнулась.

– Когда мы полюбили друг друга, – закончил Леонид. – Расскажи, как это было. Пока не ушло из памяти.

– Ты думаешь…

– Я ничего не знаю, – мрачно сказал Леонид. – Откуда мне знать? Еще вчера я даже не знал, существуют ли на самом деле вселенные-клоны с квантовым перепутыванием. Была у меня такая гипотеза. Я тебе вчера рассказывал.

– А я ничего не поняла, – улыбнулась Лайма. – Я гуманитарий, а тут такие сложности… Прости, – она коснулась пальцами его щеки, поймав огорченный взгляд, – мне было не до того. Я схожу с ума?

– Лайма, – Леонид привлек девушку к себе, – родная моя, любимая… Твоя память… наша… во всех вселенных, она не в этом твоем мозге… как тебе объяснить… Поверь, ты не можешь сойти с ума, разве что…