Джулия Кросс - Буря

— Да, вероятно, — я пожал плечами.

— Не забывай следить за временем. А я посчитаю, сколько секунд ты пробудешь в полной отключке. — Адам вложил мне в ладонь секундомер.

— Я действительно превращаюсь в овощ, когда отправляюсь в прошлое? Как считаешь, сколько я пробуду в таком состоянии? — поинтересовался я.

— Думаю, двадцатиминутная экскурсия на полчаса в прошлое отключит тебя примерно на две секунды.

— А где я был тридцать минут назад? Не хочу встретить там себя самого.

Адам раз десять нажал кнопку секундомера и лишь потом ответил мне. Все-таки он явно не в себе.

— Ты был внутри, смотрел на пингвинов.

— Хорошо, постараюсь не попасть туда.

— Ты можешь выбрать место, если хорошенько сконцентрируешься, и мы оба это знаем. Поэтому не надо вешать мне лапшу на уши, заявляя: представления не имею, куда именно я попаду, — пошутил Адам.

Возможно, мой друг прав, но очень тяжело сосредоточиться на конкретном месте. Стоит лишь на долю секунды отвлечься и подумать о чем-то другом, и я тут же сбиваюсь с курса.

— Угу, конечно. Сам попробуй, если считаешь, что это так легко.

— Я бы с удовольствием.

Понимаю, почему такого человека, как Адам, восхищает мое умение. Но я сам не считаю его экстраординарным. Это ошибка природы, и к тому же пугающая.

Я взглянул на часы — двенадцать двадцать пять, потом закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы вернуться на полчаса назад в определенное место. Хотя, признаюсь честно, я понятия не имею, как это у меня получается.

Впервые прыжок во времени я совершил около восьми месяцев назад, когда только начал учиться в колледже. Произошло это в середине урока французской поэзии. Я задремал на несколько минут, а когда проснулся, на меня подуло холодом и перед моим носом вдруг захлопнулась какая-то дверь. Я стоял перед нашим студенческим общежитием. А потом, даже не успев испугаться, снова оказался в классе.

Вот тогда уже мне стало по-настоящему страшно.

Теперь для меня это, скорее, развлечение, хотя я по-прежнему не имею представления, в какой день и час переместился в тот, первый, раз. Я начинал с прыжков на шесть часов назад, и к настоящему моменту мое рекордное время — двое суток. Над прыжками в будущее еще предстоит поработать, и я не собираюсь останавливаться. Уже знакомое чувство, словно я раздваиваюсь, охватило меня. Затаив дыхание, я ждал, когда оно прекратится. Очень неприятное ощущение, но к нему постепенно привыкаешь.

Вторник, 4 августа 2009 года,

11 часов 57 минут

Когда я снова открыл глаза, Адама рядом не было. Вместе с ним исчезли все дети и другие ребята-вожатые из лагеря. Неприятное чувство раздвоения прекратилось — взамен пришла небывалая легкость, которая всегда сопровождает меня в путешествиях во времени. Мне кажется, я могу пробежать много миль, не почувствовав тяжести в ногах.

Я огляделся по сторонам. Повезло на семь-восемь баллов из десяти — все были слишком заняты разглядыванием животных, и мне удалось незаметно материализоваться из воздуха. К счастью, мне еще ни разу не приходилось объяснять свое неожиданное появление.

Нажав на кнопку секундомера, я посмотрел на огромный циферблат над входом в зоопарк.

11 часов 57 минут. Почти вовремя. Я направился к сувенирному магазину и вошел внутрь. Девушка за кассой была примерно моего возраста или, возможно, немного старше. Она облокотилась на прилавок и, подперев голову руками, смотрела в стену.

Каждый раз, проводя подобные эксперименты, я вынужден напоминать себе одну очень важную вещь: в Голливуде бытует совершенно неверное представление о перемещениях во времени.

Я серьезно.

Хорошо, как вам такой невероятный факт? Девчонка за кассой вполне может стукнуть меня по носу и даже сломать его, но как только я вернусь в свое время, перелом исчезнет и останется лишь синяк или припухлость. Почему нос не будет сломан — это отдельный вопрос, не имеющий ответа, но суть в том, что я буду помнить все произошедшее.

А вот если я сломаю ей нос, а потом вернусь в настоящее, она окажется цела и невредима и не будет ничего помнить. По нашему плану я должен снова проверить эту теорию. Вот только бить я ее не собираюсь. В любом случае — что бы я ни делал, результат всегда один и тот же.

— Привет, — поздоровался я. — У вас тут можно купить солнцезащитный крем?

Даже не взглянув на меня, она указала на левую стену. Я направился туда, взял четыре разных флакона и, вернувшись, с грохотом опустил их на прилавок.

— Гм… ты учишься в Нью-Йоркском университете или…

— Знаешь, где-нибудь в другом месте ты мог бы купить их в два раза дешевле, — резко ответила она.

— Спасибо за совет, но крем мне нужен прямо сейчас. — Я облокотился о прилавок напротив нее.

Девушка выпрямилась и принялась пробивать мои покупки.

— Четыре флакона? Ты серьезно?

Что ж… с флиртом на этом можно закончить.

— Ладно, я возьму один. Похоже, тебе здесь не платят процент от выручки.

— Ты работаешь в дневном лагере? — высокомерно поинтересовалась она, разглядывая мою зеленую форменную рубашку.

— Да.

Презрительно фыркнув, она выхватила у меня из руки кредитку и поинтересовалась:

— Ты в самом деле меня не помнишь?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы обдумать ее слова.

— Гм…

— Я Карен. Сидела за тобой на экономике весь семестр. Профессор Ларсон называл тебя неуравновешенным и говорил, что ты совершенно не понимаешь реального финансового положения студентов колледжа. — Она посмотрела на меня круглыми глазами. — Ты именно поэтому начал работать?

— Нет! — ответил я, но она угадала. Мне даже не платят, потому что я волонтер. Но я не собирался сообщать ей об этом. Очевидно, у нее уже сформировалось мнение обо мне. — Что ж… приятно было повидаться.

— Ну-ну, — проворчала она.

Я быстро вышел из магазина. Для возвращения в свое время мне не нужно концентрироваться так же сильно, как для прыжка в прошлое. Видимо, причина в том, что для дальнейших экспериментов я должен обязательно вернуться. Адам называет настоящее время моей «основной базой».[1] Он уже освоил искусство говорить на понятном мне языке. А бейсбольные аналогии — мои самые любимые. Надеюсь, когда я вернусь, вокруг не будет толпы незнакомцев, глазеющих на лежащего без сознания Джексона.

Вторник, 4 августа 2009 года,

12 часов 25 минут

Когда я снова открыл глаза, то увидел склонившегося надо мной Адама.