Песах Амнуэль - А бог един...

Вернувшись в тот день домой, доктор Гольдмарк сказал своей жене Риве (за точность цитаты не ручаюсь):

— А знаешь, в этом Сохнуте не такие идиоты, какими они кажутся на первый взгляд. Мне удалось-таки их убедить.

На что Рива, продолжая кормить грудью их четвертого сына, ответила с мудростью еврейской женщины:

— Даже идиот становится разумным, когда нет иного выхода.

Три месяца спустя сохнутовские эмиссары в Москве и других странах бывшего СНГ (и еще более бывшего СССР) начали рассказывать всем евреям, желающим репатриироваться, о том, как плохо сейчас в Израиле — половину земель оттяпали палестинцы, на оставшейся половине экономический кризис (на деле он еще не начался, но Сохнут всегда обладал даром предвидения), жилье дорогое, а работу можно найти только на раскопках старого здания Кнессета. Будущие репатрианты знали, что так оно и есть, но, согласитесь, слышать подобные речи из уст представителей Еврейского агентства было по меньшей мере странно.

— Вы советуете временно повременить с отъездом? — с надеждой на отрицательный ответ спрашивал потенциальный оле.

— Нет, конечно, — обиженно отвечал представитель. — Я лишь хочу сказать, что лет через тридцать или пятьдесят наша страна станет райским местом. Будет и жилье, и работа, и, кстати, никаких арабов.

— Ну так то лет через… — разочарованно вздыхал русский еврей.

— Для вас — сейчас! Новая программа Сохнута позволяет перебросить мост через время!

После чего начиналась натуральная сохнутовская агитка: процветающий Израиль второй половины XXI века — дом для евреев.

У плана доктора Гольдмарка был один недостаток. Его машина времени могла доставить все что угодно в любую точку будущего в пределах ста лет. Но вернуться обратно, если что не так, было уже невозможно. Нет, конечно, в принципе можно и вернуться, ведь не может так быть, чтобы в 2021 году машина времени была, а в 2080 о ней вдруг забыли. Но это уже проблемы не Сохнута, а Министерства абсорбции из того будущего Израиля, куда предлагалось репатриироваться бедствующим евреям диаспоры. Кстати, в будущем у олим наверняка появится льгота на приобретение вертолета «Хонда» или «Самара». А сейчас что? Даже льготы на машины действуют всего год, разве это справедливо?

Наверняка эти строки читают сейчас и те из новых израильтян, чьи родственники или знакомые поддались сохнутовской пропаганде и отправились в Израиль 2080 года, оставив в прошлом квартиры, машины, кризисы и доллары, ибо глупо ведь ехать на шестьдесят лет вперед с деньгами образца 2020 года. Еще и за фальшивомонетчиков примут.

Обратно действительно никто не вернулся, значит, там, в будущем Израиле им стало хорошо. О сусанинском характере изобретения доктора Гольдмарка сохнутовские пакиды предпочитали не распространяться. По официальным сведениям, алию в будущее совершили всего 796 тысяч евреев. Я всегда думал, что евреи делятся на очень умных и очень глупых. Сам я, как видите, в будущее не отправился, хотя и имел такую возможность. Впрочем, есть, конечно, некая малая вероятность, что я отношусь ко второй категории евреев.

Слава Богу, не обо мне речь.

Мишка Беркович был в семье единственным ребенком. Учился играть на скрипке в музыкальной школе своего родного города Кривой Рог. Когда ребенок подрос, ему наняли репетитора по математике, чтобы он мог поступить в Киевский университет. Мальчик хотел в Московский, но для жителей сопредельной и самостийной Украины проклятые москали ввели квоту на прием, которая была слишком мала даже для представителей коренного населения, что уж тут говорить о евреях. Впрочем, семейный клан Берковичей жил в Приднепровье этак с шестнадцатого века, если не раньше, так что Мишка был вполне «коренным». Это так, к слову.

А тут еще война с Крымом. Идти брать Перекоп второй раз за столетие? Семья Берковичей предпочла уехать в Израиль.

Историческое решение было принято вечером 23 октября 2019 года. Запомните эту дату, она стала поворотной в истории человечества.

Берковичи были людьми основательными. Приняв решение, они не начали укладывать чемоданы. Напротив, они заставили единственного сына еще упорнее заняться не только математикой и компьютерами, но и языками: английским, ивритом и арабским. Английским, чтобы мог общаться с цивилизованным миром. Арабским, чтобы знал язык врага. Ну, а иврит — дело святое.

Продали квартиру и машину, отправили багаж (тонна на семью — неумолимый предел Сохнута), перевели доллары в банк «Дисконт» (на закрытый счет будущих репатриантов) и налегке отправились в Киев, наблюдая по пути следования разгул антисемитизма на Украине. Разгул состоял в том, что проводник в их спальном вагоне не переставал жаловаться на отсутствие порядка, в чем обвинял «усих жыдив», поскольку поминаемые недобрым словом жиды вместо того, чтобы строить новую жизнь бок о бок с украинскими братьями, намылились в свой Израиль, где порядочному украинцу делать нечего, о чем запорожские казаки кричали еще сотни лет назад.

В Киеве и застало семейство Берковичей начало сохнутовского эксперимента. За сутки до отлета подошла их очередь собеседования с чиновником, выдающим удостоверения новых репатриантов (подумать только, в прошлом веке эта процедура происходила после прибытия на Землю обетованную и отнимала у прибывших олим последние силы!).

— Господа, — торжественно сказал служащий Еврейского агентства, — я уполномочен сделать вам предложение.

И сделал. И дал на раздумья всего час.

— Представляешь, Фира, — восклицал Беркович-старший, когда в выделенной им комнате отдыха семейство обсуждало фантастическое предложение, — мы будем жить в двадцать втором веке! Израиль к тому времени станет сильнейшим государством мира! Никаких арабов! У каждого своя вилла! У каждого — свой вертолет! Хорошо, что мы собрались ехать сейчас. Вчера нам бы этого никто не предложил, а завтра от желающих отбоя не будет! Первый получает все!

Беркович-старший не замечал даже, что всего лишь повторяет слова сохнутовского чиновника, вкладывая в них свой олимовский безбрежный энтузиазм.

— А если там не все так хорошо? — слабо возражала его жена Фира. — И знакомых у нас там не будет. А доллары? Они уже на счете в банке…

— И за сто лет этот счет вырастет во много раз! Мы приедем миллионерами, Фира!

Никто из старших так и не обратил внимания на то, что Мишенька тихо сидит в углу, погруженный в свои мысли. С Мишенькой при решении семейных проблем считаться не привыкли, поскольку лучше него знали, что необходимо ребенку для полного счастья. Ребенок, между тем, был твердо убежден в том, что в свои шестнадцать лет имеет право иметь и собственное мнение, которое ни при каких обстоятельствах не должно совпадать с мнением родителей.