Евгений Акуленко - Жизни тень

   Давешняя дама в огромной красной шляпе восседала в кресле перед телевизором и перекатывала носком остроносой туфли трехлитровую банку, доверху набитую долларовыми пачками.

   - Ох, - выдохнул Афанасий Семенович и схватился за сердце.

   - Самые надежные сберегательные банки это двухлитровые и трехлитровые, - проговорила дама, и уголок рта ее изогнулся в презрительной усмешке.

   - В гроб ты меня загонишь!..

   - Всенепременно, - дама кивнула, поигрывая длинным мундштуком с тонкой сигаретой, рисующей в воздухе замысловатые дымные узоры.

   Доходяга сглотнул:

   - У нас договор...

   - Договор дороже денег, - покивала дама и вздохнула, - Скучно мне с тобой, Доходяга. На что ты тратишь последние капли? Я понимаю, что ничего путного, тем более великого, ты совершить не можешь. Ну так хоть бы в беспутство ударился: бабы там, шампанское, икра... Глядишь, пару потомков бы успел зачать, кровь продолжить. Нет же, ты фантики зеленые квасишь!..

   В дверь снова позвонили.

   - Это ко мне, - бесцветным голосом произнес Доходяга.

   - Абсолютно верно, - согласилась собеседница.

   С сигареты ее сорвался пепел. И истаял, не долетая до пола.

   На пороге квартиры стояли двое мужчин в белых халатах и шапочках. Доходяге подумалось, что это доктора. Пожалуй, если на человеке белый халат и шапочка, то это, надо полагать, доктор.

   - Доходяга Афанасий Семенович здесь проживал?

   - Здесь, - запинаясь, признался Афанасий Семенович, - Он самый... а... проживал... почему?

   - А вы сами кто будете? - строго спросил первый мужчина, видимо старший.

   - Я... Я... Доходяга и есть...

   - Брат значит. Тут распишитесь! - доктор протянул какой-то формуляр и авторучку, - И вот тут.

   Буквы мельтешили у Афанасия Семеновича перед глазами, никак не давали собраться с мыслями.

   - Брат?.. Чей брат?..

   - Чей... Покойного. Чей же еще? - доктор вынул из ослабевших пальцев Доходяги ручку, - Где труп?

   - Ка... Какой труп? Я не... Ох... Что-то нехорошо мне, - Афанасий Семенович схватился за сердце, - Задыхаюсь...

   - Разрешите! - доктор решительно отстранил Доходягу и вместе с напарником проследовал из прихожей в комнату, - Женщина! Труп в этой квартире?

   - В этой, - дама в красном кивнула.

   - А, собственно, где?

   Дама затянулась и медленно выдохнула облачко дыма.

   Из прихожей донесся звук падающего тела.

   - В прихожей смотрели?

   Мужчины неуверенно переглянулись и помотали головами:

   - Н... Нет...

   - Зря.

   Естественно, дама в красном оказалась права. Как и всегда все женщины. Труп навзничь лежал в прихожей, аккурат угадав головой на половичок.

   - Да, действительно, - согласился второй доктор, пощупав у покойника пульс.

   Хотя какой, к черту, пульс у покойника?

   - Труп... Только вопрос, чей...

   - А вам чей нужен? - участливо поинтересовалась дама.

   - А... Афанасия Семеновича Доходяги, - ответил первый доктор, сверившись с документами.

   Паспорт, с немалым трудом выдернутый из заднего кармана шорт, подтвердил, что это именно тот труп, который в данный момент нужен.

   - Странно, - первый доктор задумчиво потер шапочку на лбу, - Сначала расписался, а потом умер...

   - Позвольте, - возразила дама в красном, - что же тут странного? Вот если бы он сначала умер, а потом расписался, это было бы, пожалуй, странно.

   Мужчинам не оставалось ничего, как в очередной раз признать превосходство женской логики. Все как-то сразу встало на свои места и доктора, привычно разложив формуляры на кухонном столе, в обе руки принялись покрывать их каракулями, похожими на ритуальный орнамент, разом забыв про леди в красном.

   А была ли она на самом деле? Конечно была! Без ее присутствия не состоится ни один, даже самый завалящий труп.

3. СЛЕДУЮЩИЙ.

   Несмотря на свои сорок два, Толик Мукин успел достичь многого: сохранить волосы вокруг ушей, развестись с женой и стать чемпионом технологического НИИ по тетрису. Однако тетрисом любовь Мукина к спорту не ограничивалась, еще в душе его горела страсть к футболу. Не настолько, конечно, чтобы самому гонять мяч, но переживал он от души, до сорванных голосовых связок, до валокардина. По выражению лица Мукина сослуживцы могли понять, как вчера сыграли "наши", совсем плохо или просто игра не задалась. Мукин помнил наизусть время трансляции матчей на две недели вперед, суммы гонораров известных игроков с точностью до седьмого знака и мог обрисовать сильные и слабые стороны любого тренера любому желающему. Да и просто любому, на желания того не взирая. За это Мукина побаивались и уважали.

   Второй болезнью Мукина была рыбалка. Здесь, опять же, в тьмутаракань на первой электричке он не таскался, под дождем не мок и не возвращался домой наполовину высосанный комарами, зато с легкостью мог поведать нюансы изготовления мушки для подледного лова хариуса в день весеннего солнцестояния. На рыбацкие причиндалы, снасти и литературу Мукин изводил половину зарплаты. Вторая половина уходила на алименты, а на остальное он существовал. В крохотной "хрущевке" с микроскопической кухней и прихожей, зачем-то совмещенной с единственной комнатой. Получалось, что у Мукина либо вовсе нет прихожей, либо он в прихожей жил. Зато, если Мукин хотел пустить кому-нибудь пыль в глаза, то говорил, мол, квартирка так себе, зато прихожая двадцать два метра. За последние годы современные, повышенной комфортности новостройки, правда, поубавили интригу, и Мукин всерьез подумывал, не снести ли ему стенки санузла, чтобы стать обладателем двадцати трех с половиной метровой ванной.

   Автомобили и женщины Мукина не интересовали в принципе. Потому что ни на первое, ни на второе не хватало никаких средств, а на второе еще и шансов. Спроси Мукина, счастлив ли он, он ответил бы, что счастлив. А что ему еще оставалось?

   Но на данный момент самым интересным в жизни Мукина являлось то обстоятельство, что он, Мукин летел с крыши родной "хрущевки". А если называть вещи своими именами, то откровенно падал. К занятию этому, настолько печальному, насколько и непродолжительному, привела Мукина отчаянная попытка "пошевелить" подъездную антенну, потому как телевизор в последнее время показывал так плохо, что больше напоминал радио. Сложно сказать, что послужило причиной столь рискованной затеи, то ли любовь к футболу, то ли домовой электрик, что еще на прошлой неделе содрал все шесть антенных усилителей, сторговал их на железячном развале и уже успел к этому времени протрезветь. Но факт остается фактом, Мукин летел вниз, отмеряя балкон за балконом.