Хью Хауи - Очистка-2. Точный расчёт

Да, им многое удалось сделать. Во-первых, теперь у них был новый шериф — жительница Глубины, девушка с пламенной душой, открытая, откровенная и подкупающая — как и говорил Марнс. В таких, как она — будущее Шахты. В людях, думающих наперёд и видящих далёкую перспективу. В тех, кто строит планы. В тех, кто делает, а не только рассуждает. В истории случалось, что шериф баллотировался в мэры. Дженс полагала, что из Джульетты вышел бы отличный мэр.

Во-вторых, путешествие поставило перед Дженс новые цели, разожгло в ней собственные амбиции. Скоро выборы — отлично! Она даже слегка заволновалась, хотя конкурентов у неё не было; даже произнесла несколько кратких речей на эту тему, пока они с Марнсом поднимались наверх. Она знала, как сделать так, чтобы дела пошли лучше, как исполнять свои обязанности с большей пользой, как вдохнуть новую жизнь в старые кости Шахты...

Однако самое значительное — это то, что произошло между ней и Марнсом. В последние несколько часов она даже начала подозревать, что настоящая причина его упорного нежелания расти по службе заключается в ней, Дженс. Пока он просто помощник, между ними достаточное расстояние, чтобы он мог продолжать надеяться, питать несбыточную мечту о ней. Если бы он стал шерифом, с мечтами и надеждами пришлось бы распроститься. Конфликт интересов, слишком тесный контакт по вертикали: начальник — подчинённый... Эта её догадка источала глубокую печаль и необычайную сладость. Дженс сжала его ладонь и почувствовала странную пустоту, спазм в груди при мысли обо всём том, чем он пожертвовал — молча, не жалуясь, готовый с достоинством нести бремя любых невзгод, поджидающих впереди.

Скоро покажется лестничная площадка родильного отделения. У Дженс не было намерения останавливаться здесь, побуждать отца Джульетты встретиться с дочерью, когда та будет подниматься наверх. Но без остановки, кажется, не обойтись.

— Мне очень нужно в туалет, — сказала она Марнсу, смутившись как ребёнок. Вот рту у неё было сухо, живот сводило — может, от избытка жидкости, а может, от беспокойства, что их странствие заканчивается. — Да и повидаться с отцом Джульетты не помешает, — добавила она.

Кончики усов Марнса задрались кверху.

— Ну, значит, остановимся.

Приёмная была пуста, таблички на стенах всё так же напоминали о необходимости соблюдать тишину. Дженс вгляделась в стеклянное окно и увидела, как по тёмному коридору к ним торопится медсестра. Недовольная гримаска на лице медсестры сменилась улыбкой узнавания.

— Мэр, — прошептала она.

— Прошу прощения, что не предупредила о нашем визите. Нельзя ли повидаться с доктором Николсом? И ещё — можно ли воспользоваться вашим туалетом?

— Конечно. — Зажужжал замок, сестра открыла дверь и жестом пригласила их внутрь. — С тех пор, как вы побывали у нас, мы успели принять двое родов. Всё стало так сложно из-за этого кавардака с генератором...

— Моратория на подачу тока, — поправил Марнс. Его голос прозвучал слишком резко и громко.

Сестра метнула в него грозный взгляд, но промолчала, лишь кивнула, словно принимая замечание. Она сняла с вешалки два халата и протянула их посетителям, добавив, что свои вещи они могут оставить здесь, у её стола.

В комнате ожидания она жестом предложила им присесть, а сама собралась пойти отыскать доктора Николса.

— Туалет вон там, — она указала на дверь, надпись на которой почти совсем стёрлась.

— Я быстро, — сказала Дженс Марнсу. Она поборола желание сжать его руку в своей. За последнее время этот тщательно скрываемый от посторонних жест стал нормальным и привычным.

В туалете было почти совсем темно. Дженс долго возилась наощупь с незнакомым замком на двери кабинки, тихонько ругнулась, когда живот свело в шумном спазме, но вот наконец ей удалось распахнуть дверцу, и она устремилась в кабинку, быстро уселась и облегчилась. В животе словно загорелся пожар; у Дженс даже дыхание зашлось. А из неё всё лилось и лилось; ноги женщины бесконтрольно задёргались, должно быть, сказалось большое физическое напряжение во время восхождения — она совсем себя загнала. Ещё двадцать этажей. При этой мысли она помертвела, внутри от страха словно разверзлась пустота. Ну, вот, кажется, всё. Она встала и пошла в соседнюю кабинку подмыться чистой водой, затем вытерлась насухо полотенцем, промыла оба унитаза — вода в Шахте шла по замкнутому циклу, её очищали и снова использовали — всё это в темноте, всё наощупь, в незнакомом месте...

На дрожащих ногах она вышла из туалета. Может, стоит переночевать здесь, не торопиться наверх? Выспаться на больничной койке, а наутро продолжить восхождение. Она же ног под собой не чует!

— Ну как, лучше? — спросил Марнс. Он сидел на одной из обитых мягким скамей, место рядом с ним словно приглашало Дженс присесть рядом. Мэр кивнула и тяжело опустилась на сиденье. Дыхание её было мелким, прерывистым. Наверняка он посчитает её слабачкой, если она признается, что не сможет сегодня продолжить путь.

— Дженс! С вами всё в порядке?

Марнс наклонился вперёд. Он смотрел не на неё, его взгляд был устремлён на что-то на полу.

— Дженс! Что за чёрт происходит?

— Да потише вы! — прошептала она.

Но он закричал:

— Доктор! Сестра!

За тёмной стеклянной стеной палаты кто-то задвигался. Дженс откинула голову на спинку скамьи, пытаясь заставить свои губы шевелиться, сказать, чтобы он не кричал так.

— Дженс, милая, что с вами?

Он держал её руку в своей и гладил тыльную сторону её ладони. Женщине хотелось лишь одного — спать. Послышались звуки бегущих ног. Лампы зажглись на полную мощь вопреки запрету. Вскрикнула медсестра. Раздался знакомый голос отца Джульетты. Он уложит её в постель. Он поймёт, как она устала...

Что они говорят? О какой крови? Кто-то прощупывал её ноги. Марнс плакал, слёзы повисали на его белых с редкими чёрными волосками усах. Он тряс её за плечи, заглядывал в глаза...

«Со мной всё хорошо», — попыталась сказать Дженс. Облизала губы. Какие сухие. Во рту тоже чертовски сухо. Она попросила воды. Марнс схватил свою фляжку, поднёс к её губам, влил воду женщине в рот.

Она попыталась проглотить, но не смогла. Её уложили на скамье, врач принялся прощупывать рёбра, светить ей в зрачки маленьким фонариком. Но вокруг продолжала сгущаться тьма.

Марнс, в одной руке сжимая флягу, другой гладил её по волосам. Он что-то говорил, бормотал взахлёб. Сколько в нём силы, энергии, не то, что в ней, Дженс. Почему он так печален? Она улыбнулась ему и потянулась к его руке — просто чудо, как ей удалось сделать такое усилие. Она взяла его ладонь в свою и сказала, что любит его. Что всегда любила, сколько себя помнит. Мозг Дженс устал, он больше не мог скрывать в своей глубине её тайны, и женщина шептала их своему другу, в то время как из его глаз лились и лились слёзы.