Михаил Хрипин - Меня разбудил кот (сборник)

Переложив на Саймона обязанность слушать мертвую тишину эфира, Федор все свободное время проводил снаружи станции. По выполненным осликом расчетам командир размещал в определенных точках дополнительное оборудование. Сдвинуть с места орбитальную станцию — это не на санках с горки. Тут требуется особенное умение и еще нечто, что присутствует только в характере русских космонавтов, но пока еще никаким словом не называется.

Основой замысла были четыре аппарата для забора грунта. Суммарная тяга их двигателей вполне должна была сгодиться, чтобы отправить Горизонт-29 прочь со стационарной орбиты. Затем, по замыслу Федора, они должны были сжечь восемьдесят процентов топлива для достижения нужного ускорения, а остальное приберечь, чтобы было чем тормозить.

Саймон в первую очередь указывал на невозможность синхронизации четырех двигательных комплектов, но, поскольку в какой-то момент в это поверил даже ослик, Саймону пришлось перейти от активного несогласия к оскорбленной отстраненности. Самый увесистый довод, который Саймон приберег на крайний случай, что «невозможно усидеть на четырех реактивных табуретках», разбился о небрежное замечание Федора, что «ты плохо знаешь историю моих предков». Спорить с предками Федора у американца не было никакого желания.

Дальнейшее нагромождение баллистических хитростей, ответственное теперь за выживание экипажа, Саймон даже не попытался понять. В конце концов, он ведь дипломированный космонавт-геолог, а не слесарь по сборке небесных колесниц. Там вступали в действие многомерные системы взаимодействующих масс, подпитка от прогнозируемых — всего лишь прогнозируемых! — солнечных вспышек, и много еще такого, что могло прийти в голову только русскому, которому очень хочется попасть домой.

— Отдать концы! — скомандовал командир.

— Я сейчас сам концы отдам, Федя, — проскулил Саймон.

— Двигатели запущены, — доложил ослик.

Станцию мягко толкнуло и потащило прочь с насиженного места.

— Лишь тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет… — пропел Федор, но дополнить танцем свой номер не смог из-за нарастающего ускорения.

Оба напарника поплотнее уселись в кресла и принялись молча ждать, когда ослик закончит дожигать топливо.

— Я лечу! — сообщил ослик.

— Не обольщайся, — осадил его Федор. — Мы тоже.

— Тедди, если мы доберемся до дома, я не стану подавать на тебя в суд, — сказал Саймон осипшим голосом.

— У тебя все равно не получилось бы, ты же на российской территории.

— Все рассчитал, да?

— Ну я же командир, меня даже компьютеры слушаются, правда ослик?

— Я это сделал исключительно из любви к искусству, — напомнил ослик. — Вы же вернете меня обратно?

— Конечно вернем, кто бы спорил, — успокоил Федор. — Вот только спросим, как там дела на Базе, и сразу обратно!

Саймон укоризненно покачал головой. Федор развел руками, мол, что еще остается делать?

— Признайся, Сеня, — сказал он. — В глубине души ты же чувствуешь, понимаешь, что у нас просто не было другого выхода.

— Возможно, ты и прав. Давай вернемся к этому разговору, когда прилетим.

— О! Это уже прогресс, — улыбнулся Федор. — «Когда» вместо «если», — за это стоило бы выпить, если бы этим заправляли тюбики! Хотя, — тут он нахмурился, — если бы заправляли, можно было бы и не лететь.

Саймон на секунду скосил глаза на напарника и вдруг взорвался в приступе хохота.

— А что? Надо будет подумать над этим. — Федор был очень серьезен. — Если База теперь собирается такие фортели выкидывать, то пусть хотя бы озаботятся созданием уюта на борту.

Держась за живот, Саймон вывалился из кресла и пополз в свою каюту. Некоторое время по отсекам еще гуляло эхо раскатистого смеха. Потом все стихло.

Федор закинул руки за голову, прикрыл глаза и мечтательно произнес:

— Домой летим…

— Ну, это кому как, — парировал ослик. — Хотя должен сказать, что мне это начинает нравиться.

Кайса вошла в дом и заперлась на ключ. На душе было спокойно, но как-то непривычно пусто. Или, может быть, это всего лишь последствия недавних переживаний? Но каких переживаний? Кайса не могла вспомнить.

Не зажигая свет, она пошла по коридору и сразу споткнулась обо что-то небольшое, но твердое и угловатое. Странный предмет, шурша и несильно лязгая, откатился в дальний угол и там затих. Кайсе вдруг показалось, что она прекрасно знает, что это такое, но вот только забыла, каким именно словом оно обозначается. Но раз знакомое, значит, можно заняться этим позже. А сначала — ванная.

Кайса встала перед зеркалом и всмотрелась внимательно. Мелькнула мысль, что брови отросли и надо бы ими заняться, и что прическа как-то поникла — даже уши стали торчать. Но чем дольше Кайса всматривалась в отражение, тем больше соглашалась, что и так все прекрасно, и ничего не нужно делать.

Потом она ни с того, ни с сего чихнула, и этот резкий спазм неожиданно вызвал воспоминание о предмете в коридоре. Определенно, в нем было что-то очень полезное, и Кайса решила, что теперь самое время к нему вернуться.

Инки Жакир шел к Кайсе, как они и договорились, к обеду. Давно хотели сходить в одну уютную кафешку, и вот этот день настал. Инки запасся букетом, не слишком большим, но аккуратным и стильным, модной на этой неделе гаммы, ей понравится. В свои четырнадцать он уже был полностью уверен в собственном вкусе и чувстве меры.

«Надо обязательно предложить ей наконец переехать, — напомнил себе Инки. — Сколько можно жить одной? Это даже не дом, а какая-то лаборатория. Или завод. Притащила еще себе эту штуковину для штамповки. Разве можно так относиться к своему жилищу? Ведь вполне можно жить у меня, а работать у нее… Да, если она считает, что этим приборам лучше в ее квартире, пусть оставляет, но тогда уж не считает это жильем».

Инки бросил взгляд на окна Кайсы, просто на всякий случай, — вдруг она смотрит? — но неожиданно заметил, что шторы задернуты.

«С чего бы это ей закрывать окна среди бела дня?» — подумал Инки, и где-то на краю сознания затрепыхалось беспокойство.

Двое мужчин шли спокойно по улице и лениво переговаривались.

— Может, зря мы так сразу пошли? — спросил тот, что был помоложе и повыше.

— Застанем врасплох, — ответил тот, что постарше и потолще.

— Но что мы можем предъявить?

— А тебе мало?

— Но это ничего не объясняет…

— В глаза ей посмотрю, — решительно заявил старший.

— Но как же… А если…

— А ты не смотри. Будешь прикрывать.

Инки нажал на звонок и выставил перед собой букет. Уличный шум мешал услышать звуки по ту сторону двери, но Инки отчетливо представил, как Кайса идет по коридору, смотрит на экран домофона, поворачивает ключ…