Дарий Дюже - Сады проклятых. Путь души

По спине кто-то гладит тяжелой тёплой ладонью, мелкие камешки остро впиваются в щеку… как я умудрилась заснуть? Да ещё и на дороге?..

Руку убрали со спины, и я попыталась сесть – мир завертелся ржаво-голубой каруселью.

Н-да… рука принадлежала старику, сидящему рядом. Хотя стариком его всё-таки называть рано, хоть он и отрастил длинную снежно-белую шевелюру и бороду – лицо слишком молодо, в отличие от глаз. Гадючьих глаз… Почему так убого: в белоснежной тоге, подпоясанной золотым поясом – и вдруг в пыли? Почему не на золотом троне в небесных чертогах? А-а, поняла – у нас демократия. Что, не мытьём, так катаньем? Ну-ну…

– Конец Вечности… – тихо, словно размышляя вслух, произнёс старик. Никаких шипящих-сипящих ноток в произношении и в помине не было.

– Что? – не поняла я, забыв, что не собиралась разговаривать с местным Владыкой.

– Сейчас время Конца Вечности. Тот, кто похитил Её залог, расшатал краеугольный камень мирозданья, инициировал начало распада нашей вселенной… Только, я думаю, всё ещё можно исправить. Нужно просто вернуть Залог на место.

Бред. Беседа глухого со слепым. Слепой, в данном случае, похоже – я.

– Какой залог? Куда вернуть? Зачем? – любопытство, как известно, кошку сгубило, но я ведь не кошка. А если мне удастся узнать причину, почему этот мир так относится к гостям извне, да ещё и вернуться с этим знанием…

– Бессмертное существо. Я думаю, его похитили в вашем мире, или в мире очень близком к вашему. После того, как Залог был утрачен, Миры должны были погрузиться в вечную ночь, все живые и не-живые существа должны были умереть, погрузится в не-бытие. Вместо этого произошло схлопывание, сдвиг, взаимопроникновение – их стягивает к тому Миру, в котором томится в плену Бессмертное создание, что не сможет исполнить ритуал смерти и обновления. И вместе с ним мучается вся вселенная.

Вы – косвенные виновники катастрофы, искалечившие этот мир, в котором даже никогда не существовало столь порочного и несчастного создания, как человек. Единственное, что есть в вас полезного и светлого – это то, что вы называете душой.

– И за это ты сводишь людей с ума?

– Мне нужно исцелить мой Мир, мою вселенную. Что мне до вас, людей, до вашей боли? Душа не знает боли, если очистить память, убрать воспоминания. Душа погружается в структуру ядра Мира – там она будет счастлива, вечно сияющая, в вечном спокойствии… её огонь вольётся в пламя Мирового Духа, и я смогу вытянуть…

– Но если я не хочу?.. – он так спокойно рассуждал о душе, как хирург о ватном тампоне: можно этот выкинуть, там ещё целая упаковка лежит. – Если я не хочу?

– Не хочет твоя самость. Твой опыт, самосознание, разум. Душа – не может не хотеть. Она – лепесток пламени, дыханье ветра, капля дождя. Она – инертна и деятельна, активна в неподвижности, она знает начало и конец. Но она – не может хотеть. Самодостаточность – привилегия и недостаток Бога, присущи и душе. Память, воспоминания, а благодаря им – и привязанности, вот что принижают, удерживают огонь души у земли. От них следует избавляться нещадно, безо всякой жалости…

– Пора… Я должна идти – меня ждут.

Я встала, покачнувшись, когда закружилась голова. Надо было идти – разговаривать с Золотым Полозом, даже в антропоморфном обличье – бесполезно. Всё равно, как объяснять слепому цвет осеннего дождя. Для него он не серый, а мокрый и холодный…

– Подожди… – я остановилась, глядя на бога сверху вниз, – подожди. Ты – уже часть этого мира, твоя кровь расписалась в этом…

Взглянув на изрезанную нитями воспоминаний руку, я убедилась в некоторой справедливости его слов: кровь всё ещё продолжала течь, капая в ржавую пыль. Хотя давно уже должна бы перестать – у меня высокая степень сворачиваемости крови.

– Ты уже не сможешь вернуться, стать прежней, любить так и тех, кого любила раньше… Не проще ли остаться здесь? Я обещаю – боли и страданий не будет. Ты заснёшь человеком, а проснёшься чистой душой в ласковом и тёплом океане света… это в миллионы раз лучше, чем быть человеком: страдать и бороться на пути к самому себе, к пониманию собственной сущности и предназначения. Которые и есть-то далеко не у каждого…

– Это неважно… – негромко ответила я, – неважно. Как неважно и то, что мы когда-нибудь умрём. Важно лишь то, что мы живём для тех, кого любим. А вот ты, похоже, любишь только себя – себя, а не этот мир. Иначе бы не губил людей, а сам давным-давно вернул Залог Вечности, о котором твердил тут.

Похоже, я задела его за живое. По крайней мере, «старик» вполне молодо вскочил, гневно глядя мне в глаза:

– Я не могу! Я не могу покинуть пределы Мира – он исчезнет! Исчезнет, рухнет, разрушится! Всё, что его сейчас держит на плаву – это МОЯ Сила! Ваши души, даже очищенные от воспоминаний, очень трудно удержать в упорядоченном, структурированном ядре. Вы сопротивляетесь, даже не понимая зачем, не видя смысла… – и замолчал, прикусив язык, поняв, что проговорился.

Я усмехнулась, ничего не сказав, отвернулась, зашагав по дороге. Что-то в этом роде и следовало предполагать.

– Ты не сможешь победить! – донеслось из-за спины, – Не сможешь! Твоя кровь уже не принадлежит тебе – я знаю её, она отвечает – МНЕ. Ты проиграла!..

И зачем столько слов? Если проиграла – то смысл разговаривать с поверженным противником, ну а если нет – какой смысл в этом словоблудии? Пожав плечами, не оглядываясь, я стянула самодельную майку, оставшись в лифчике. Порядком измурзанной тряпкой кое-как перебинтовала предплечье. Хватило импровизированного бинта ненадолго – кровь никак не останавливалась, щедро пропитывая ткань – но хоть какое-то, пусть символическое, сопротивление.

Светало. Большая часть садов осталась позади – чтобы увеличить пройденное расстояние, я временами переходила с шага на бег. Иногда я это делала от отчаянья – и неслась как угорелая, пока мир не начинал вертеться и крутиться, грозясь опрокинутся. Тогда, немного передохнув сидя на обочине, шла дальше. Снова начались радужные паутинные плантации – я вновь услышала шепот, доносящийся отовсюду. Молящий и проклинающий, плачущий и смеющийся – и всегда, всегда кого-то зовущий: самого дорогого человека на свете – во всей вселенной. Теперь я понимала, что это не слуховая галлюцинация, это – память – попавшая в ловушку, в плен. Память множества людей, не только воспоминания, но и эмоции… Что подразумевал Золотой Полоз, когда говорил, что расстаться с воспоминаниями не больно? Понимал ли он, что это – для человека? Наверное – нет. По мне – так лучше боль, чем пустота. Лучше умереть, чем расстаться со своей самостью, и вечно ощущать нехватку, сосущую пустоту – когда тебе не хватает, ты недопонимаешь чего-то очень важного, основополагающего… Лучше боль, чем пустота…