Александр Розов - Одиссея креативной королевы

Во-вторых, слушатели встревали с вопросами на основе «концепт-вбросов» СМИ:

- Меганезия путем ядерного террора хочет подмять под себя весь мир.

- Меганезия - убежище для опасных преступников со всей планеты.

- Меганезия выкачивает мозги из развитых стран.

- В Меганезии - расстрел за открытую поддержку любой не языческой религии.

- В Меганезии легализована мафия и трансокеанская торговля кокаином. 

- Меганезия покупает во всем мире рабов для каторги и для сексуального рабства. 

- Меганезия сговорилась с Аль-Каидой чтобы захватить южный топливный рынок.

Последний концепт-вброс был свежим (сегодняшним), и таким парадоксальным, что у майора возникла растерянность. К счастью, очень своевременно вернулась Памела.

- Па, ты что, открытый урок тут проводишь?

- Нет, Пэм, просто я рассказываю в общих чертах о Меганезии.

- Ха! Круто! А жрать уже готово или как?

- Жрать… - тут майор бросил опытный взгляд на сковородку на плитке, - …Скоро уже будет готово. А ты пока скажи: ты можешь еще раз позвонить Виолете?

- Да, легко. А что?

- Просто, - пояснил он, - я хочу задать ей один вопрос по новостям экономики.

…

Это же время по левую сторону Линии перемены дат. Соломоновы острова.

В местном поясе - время сиесты, уже 3-го июня.

Полуденная жара в начале здешнего календарного лета (южной экваториальной зимы) практически не ощущается. Это сравнительно сухой комфортный сезон. Все-таки, для лучшего самочувствия, даже в этот сезон рекомендована сиеста с 14 до 17 часов, но не «сонная сиеста» сезона дождей, а более активная (только все-таки лучше в тени). Если спроецировать эту рекомендацию на обстановку коттеджа на берегу заросшей яркими кустарниками полу-лагуне в субурбе Хониары, то возникают мысли либо о рыбалке и сноркелинге, либо о коктейлях и сексе на свежем воздухе.

Своеобразная парочка на широком балконе-веранде, нависшем над водой, ровно сейчас завершила последнее из перечисленного, и шагнула по приведенному списку занятий в обратной последовательности (в смысле – перешла к коктейлям).

- Хочешь, я сейчас смешаю безалкогольный «Восход луны»? - предложил мужчина-араб средних лет, неплохо сложенный, с волевым лицом, украшенным пышными усами. Эти усы, и островки курчавой черной шерсти в ряде областей тела смотрелись колоритно. Но та девушка, к которой он обращался, пожалуй, превосходила его в колорите. Это была креолка, худощавая, энергичная, и вызывающая тревожную ассоциацию с хищным насекомым – богомолом. И эту ассоциацию не устранял ни ее вполне обычный смуглый цвет кожи, ни ее панковская стрижка (золотой ежик, организованный наподобие гривы от макушки до затылка).

- Знаешь, Омар, - отозвалась она, изящно потянувшись на широком лежбище, - твоя глубокая педантичность это что-то особенное. Мы знакомы уже год, так?

- Да, Аладдин, так, - араб кивнул.

- …И, - продолжила она, - ты ни разу не забыл указать на специфику твоей религии в делах, касающихся пищи и напитков. Не смотри на меня обиженным взглядом. Я четко голосую за «Восход луны», и декларирую информированное согласие на его безалкогольность.   

Сказав это, креолка пружинисто вскочила, и уселась на парапете балкона-веранды.

- Возможно, я зануда, - пробурчал он, извлекая из углового бара-холодильника разные бутылки и тетрапаки, - только пойми, Аладдин, для меня религия сейчас - это память о родине, и о родичах. Я в изгнании, и я последний, оставшийся из рода Зурарра. А ведь Зурарра - это купеческая ветвь йеменских Зурайидов, известных с XI века.

- Я сочувствую насчет твоей родни, - лаконично откликнулась Аладдин.

- Спасибо тебе, - сказал Омар Зурарра, и медленно залил кубики льда в стаканах яркой вишневой смесью, - спасибо, даже если ты сейчас говоришь не то, что думаешь. Ты бы никогда этого не сказала, если бы была совсем равнодушна к моему несчастью.

- Ты это… - произнесла она, - …Не зацикливайся на прошлом. Смотри в будущее. Так надежнее. Ты жив, и твой проект - гига-плафер «Горгона» заработал на экспорт. Так? 

- Так, Аладдин. Но только пойми: человек без рода - это пыль под солнцем. У меня же  никого родного не осталось. Некому даже будет передать бизнес.

- Хэх! - креолка устроилась поудобнее на парапете, - Чаще ходи в Y-клуб, и проблема  решится. Ведь генетически ты хороший производитель, а женщины это чувствуют.       

Оман Зурарра вздохнул, взял два стакана, подошел к парапету, и поставил стаканы на маленький чайный столик.

- Ты пойми, Аладдин, дело не в генетике, а в вашей Хартии. Если у здешней женщины получится от меня ребенок, то у меня не будет никаких прав на этого ребенка. 

- Но, - возразила она, - если ты проживешь с этой женщиной и ребенком 5 лет в общем хаусхолде, то суд опросит ребенка, оценит меру его привязанности к тебе, и учтет это.

- Я знаю, только ты же про Y-клуб говоришь. Один вечер любви - и разбежались. 

- Омар, это не догма, ты знаешь. Предложи женщине не уходить после вечера любви.

- Да? А что я скажу про тебя этой женщине?

- Скажи, что я – комиссар-наблюдатель от правительства. Это не секрет.

- Но ты не только комиссар-наблюдатель.

- Хэх! Ты про то, что у нас секс бывает? Ну, так это нормально, и тоже не секрет.      

- Я не понимаю, - тут Омар снова вздохнул, - здесь все не так, как в других странах.

- Да, Омар,- согласилась Аладдин, - тут другая страна, и поэтому ты остался жив, хотя Гиперборейский клуб назначил за твою голову приз 10 миллионов баксов.    

- Ты права, я остался жив, и не понимаю, почему. Еще я не понимаю, почему люди, от которых зависит моя жизнь, не отжимают у меня этот бизнес.

- Хартия, - лаконично ответила креолка.

- Хартия, - эхом отозвался Омар Зурарра, сделал глоток коктейля, и спросил. – А ты согласишься жить со мной вместе?

- Хэх… Мы и так живем, практически, вместе.

- Нет, - он качнул головой, - пойми, Аладдин, я про другое. Я не про то, что ты за мной присматриваешь, и это твоя работа для правительства. Я даже не про то, что у нас секс. Представь, какой бизнес достанется нашим детям. Что скажешь?

Аладдин хмыкнула, взяла стакан, отпила немного, снова хмыкнула, и объявила:

- Вот что, Омар… - она снова отпила из стакана, - …Ты, кажется, забыл, кто я. 

- Я помню, что ты офицер-банши, - спокойно ответил араб, - но ты же сама сказала: не зацикливайся на прошлом. И я возвращаю тебе этот хороший совет.

- Это понятно, - она махнула рукой, - я не о том. Прикинь: ты же мыслишь о семье, как принято в твоей религии. А я - типичная нези. Я - кошка, которая гуляет сама по себе.