Франсис Карсак - Робинзоны космоса

– У него вывихнута лодыжка, – пояснила она.

– А где Мишель?

– Пошел за водой к ручью.

– Что скажете, дядя? – спросил я.

– А что я могу сказать, если сам ничего не знаю! Как там остальные?

Я рассказал, что с нами произошло.

– Нужно спуститься в деревню, посмотреть, что с жителями.

– К сожалению, солнце уже садится.

– Садится? Наоборот, оно встает!

– Солнце заходит, дядя. Только что оно стояло гораздо выше.

– А, так ты говоришь об этом маленьком, жалком медном фонарике? Оглянись-ка лучше назад!

Я обернулся: над изуродованными вершинами вставало сияющее голубое светило. Глаза не обманывали меня: в этом мире было два солнца.

Часы на моей руке показывали десять минут первого.

Как ни странно было происходящее, я все время инстинктивно старался привести его к привычным земным нормам – ураган, извержение вулкана. И вдруг передо мной предстал немыслимый, безумный, однако реальный факт: я очутился в мире, где было два солнца. Нет, я не в силах передать охватившее меня смятение. Тщетно пытался я спорить против очевидной истины:

– Но ведь мы остались на Земле! Смотри, вот гора, обсерватория, а там внизу деревня...

– Я, конечно, тоже сижу на земле, – ответил дядя, – но насколько я смыслю в астрономии, в нашей системе только одно Солнце, а здесь их два. А я не такой уж осел, чтобы не понимать значения этого факта.

Из-за поворота показался Мишель и вместе с ним два незнакомца: первый – брюнет лет тридцати, второй – лет на десять постарше, огненно-рыжий. Мишель церемонно представил обоих – в тех обстоятельствах это выглядело довольно смешно.

– Симон Бевэн, инженер-электрик, и Жак Этранж, металлург, директор завода.

– Мы хотели узнать, что с вами, – объяснил Этранж. – Сначала мы побывали в деревне. Там уже работают спасательные команды; мы послали им на помощь своих рабочих. По первым сведениям, в деревне пятьдесят раненых.

– А у вас на заводе? – спросил дядя.

– Ущерб невелик, – ответил Бевэн. – Вы же знаете, стандартные дома легкие и монолитные. На самом заводе сдвинулось несколько станков.

– У нас есть хирург, мы пошлем его в деревню.

Дядя повернулся к нам с Мишелем.

– Вы двое, помогите-ка мне! Пойдемте с нами, друзья!

Когда мы добрались до дома, я убедился, что Вандаль и Массакр поработали здесь на совесть. Все снова было приведено в порядок. Мой брат и Бреффор лежали в постелях. Массакр собирал свой докторский чемоданчик.

– Пойду вниз, – сказал он. – Говорят, там много раненых.

– Я тоже спущусь в деревню.

– Иди, иди, – согласился дядя. – Мартина, Мишель, Вандаль тоже могут отправляться. Мы с Менаром посторожим здесь.

И мы отправились.

Главная улица деревни была наполовину завалена обломками домов. Зато поперечные переулки почти все уцелели. Больше всего пострадала центральная площадь; церковь и мэрия превратились в груду развалин. Когда мы подошли, из-под обломков извлекали труп мэра. Среди спасателей я заметил одну группу, которая действовала особенно быстро и слаженно. От нее тут же отделился какой-то молодой человек и подошел к нам.

– Наконец-то подкрепление! – крикнул он обрадованно. – Подоспели вовремя!

– Где раненые? – спросил Массакр.

– В зале для танцев. Вы доктор?

– Я хирург.

– Какая удача! Эй, Жак-Пьер, проводи доктора в перевязочную!

– Я пойду с вами, – сказала Мартина. – Буду помогать.

Мы с Мишелем присоединились к группе, разбиравшей завалы. Молодой человек горячо поспорил о чем-то с инженерами, потом вернулся к нам.

– Нелегко же было их убедить, что сейчас самое главное – дать воду и, если можно, электричество. Они тоже хотели заняться расчисткой! Когда же они будут пользоваться своими знаниями, если не сейчас? Кстати, какие у вас профессии?

– Геолог.

– Астроном.

– Ладно, пригодится потом. Сейчас есть работа поважнее. За дело!

– Потом? Что вы хотите этим сказать?

– Я думаю, вы уже знаете, что мы не на Земле. Не надо быть академиком, чтобы догадаться. И все-таки странно! Еще вчера инженеры давали мне указания, а сегодня я назначаю работу инженерам.

– А сами-то вы кто? – спросил Мишель.

– Луи Морьер, цеховой мастер с завода.

Продолжая разговор, мы приступили к разборке обвалившегося дома. К нам присоединились еще двое рабочих.

– Тише! – сказал вдруг Мишель.

Из-под груды развалин доносились слабые крики о помощи.

– Скажите-ка, Пьер, – обратился Луи к одному из рабочих, – кто тут жил?

– Мамаша Феррье с дочкой. Девчонка была хороша, лет шестнадцати. Погоди! Я как-то к ним заходил. Вот здесь была кухня. А они, должно быть, в комнате, вон там!

Он показал на угол с наполовину завалившейся стенкой. Мишель нагнулся и крикнул в расщелину:

– Держитесь! Идем к вам на помощь!

Все напряженно прислушивались. Наконец девичий голос, полный муки, ответил:

– Скорее! Скорее...

Быстро, но методично мы начали рыть в обломках тоннель.

Прошло полчаса. Стоны внизу смолкли. Тогда мы пошли на риск, ускорили работу и успели вовремя извлечь из-под развалин Розу Феррье. Мать ее была мертва.

Об этом эпизоде спасательных работ я рассказываю подробно лишь потому, что позднее Роза, сама того не желая, сыграла роль Елены Спартанской и послужила причиной первой войны на Теллусе.

Всю вторую половину дня мы работали не покладая рук. Вечером, когда голубое солнце закатилось за горизонт, а на востоке поднялось маленькое красное солнце, под развалинами не осталось ни одного раненого. Всего их оказалось восемьдесят один, а погибших – двадцать один.

Вокруг колодца, теперь иссякшего, раскинулся пестрый табор. Люди, лишенные крова, укрывались под одеялами, растянутыми на шестах. Одну такую палатку Луи соорудил для рабочих своей спасательной команды. Мы сели перед нею и поужинали холодным мясом с хлебом, запивая еду розовым вином, – в жизни не пил я ничего вкуснее! Потом я дошел до перевязочной, надеясь увидеться с Мартиной, но она уже спала. Массакр был доволен: опасных случаев оказалось немного. Сюда же по его указанию перенесли на носилках Бреффора и моего брата. Оба чувствовали себя гораздо лучше.

– Извините меня, – сказал хирург, – я просто валюсь от усталости, а завтра у меня довольно сложная операция.

Я вернулся к палатке, улегся на ложе из толстого слоя соломы и мгновенно уснул.

Разбудил меня шум мотора. Была еще «ночь», то есть тот самый пурпурный сумрак, который теперь называют «красной ночью». Автомобиль остановился за разрушенным домом. Я обошел руины и увидел своего дядю: он приехал вместе с Вандалем узнать, как идут дела.

– Что нового? – спросил я.