Андрей Бондаренко - Народная Воля – 2017

За Хрусталёвым – по короткой откидной лесенке – спустились три бойца в стандартной буро-серой камуфляжной форме, с чёрными шлем-масками на головах.

– Как дела? – подойдя, поинтересовался майор. – Лежите, родные, можете не вставать. Про себя докладывайте. Про трупы не стоит. Я их всех сверху видел…. Итак?

– Плечо прострелено, – сообщил Назаров. – Навылет. Ерунда. Заживёт. Ещё левую икру – по касательной – задело. Кровь через кромку сапога переливается.

– Понятное дело. Бывает…. Ефрейтор?

– Две пули сидят в ляжках, – отрапортовал Борченко. – По одной в каждой. Вы только не подумайте, что, мол, я убегал…

– Отставить!

– Есть, отставить!

– Я, собственно, никогда не думаю, – язвительно усмехнулся Хрусталёв. – То бишь, сперва делаю, а уже после этого думаю. Тактика такая, предназначенная для окончательного запутывания подлого противника…. Прапорщик Ванавара! – обратился к одному из «камуфляжников».

– Я!

– Головка – от секретного комплекса «Булава».

– Так точно!

– Молодец. Одобряю. Раненых перевязать. Загрузить в вертолёт. На всё даётся три с половиной минуты. Выполнять! Время пошло…

– Есть, выполнять!

– Сергей Сергеевич! – обратился Назаров. – Можно – вопрос?

– Можно, старлей. Задавай.

– Вы прилетели…. То есть, был приказ – о начале активных боевых действий?

– Не было никакого приказа, – тяжело вздохнув, признался Хрусталёв. – Это я немного хулиганю. По личной инициативе, так сказать. Погоны, скорее всего, сорвут к нехорошей маме. Да и хрен-то с ними…

– Майор! – напомнил о себе прапорщик Ванавара. – А с трупами-то что делать? В вертолёт, ясная Государственная Дума, не поместятся. Хоронить – времени нет…

– Пусть здесь лежат. Типа – дышат свежим горным воздухом…. Я не понял! Что ещё за гнилой штатский базар? До взлёта две минуты осталось. Работаем, мать вашу…

«Чёрна Акула» взлетела и, элегантно огибая островерхие скалы, устремилась на северо-запад, к станице Ново-Русская. Второй вертолёт послушно следовал рядом, находясь чуть правее и выше.

Майор Хрусталёв, вольготно развалясь в кресле второго пилота, тихонько напевал:

– Значится так, уважаемый. Будем протокол составлять. Вчера вы, без видимых на то веских причин, избили четверых жителей нашей мирной деревни. Да и пацанам-дачникам – от вас, опять-таки – досталось по полной программе. В чём причина такого неадекватного и социально-неправильного поведения?

– Они – при моей жене – матом ругались, товарищ капитан.

– Да и не товарищ я, по временам нынешним. Да и не господин. Вы ко мне проще обращайтесь – «капитан полиции Борченко». Если, конечно, нетрудно…. Так, значится, матом ругались?

– Так точно, матом.

– И только за это вы – их?

– Только – за это. Причём, и не сильно совсем бил. Так, процентов на десять от имеющего потенциала.

– А сами-то, что? Матом – вовсе – не ругаетесь?

– Ругаюсь, конечно, когда нахожусь среди мужиков. А, так, и нет совсем. Когда же при моей жене матерятся, то, извините, ничего с собой поделать не могу, рука – сама по себе – заезжает в табло говорящему. Да и остальные руки-ноги – следом. Вот, как бы так оно. Виноват, конечно. Исправлюсь. Ясный месяц над мирным чеченским аулом…

– Да, дела-делишки…. А меня вы, майор, помните? Тогда – в Чечне, на берегу Реки? Взвод связистов старшего лейтенанта Назарова? Ефрейтор Борченко? Ну, я ещё смешное ранение получил – по пуле в каждую ляжку? Ну, да, ну, да, конечно. Понимаю.…Таких – под вашим началом – человек шестьсот-семьсот состояло. И все – на одно лицо. В том смысле, что бритые на лысо, со смешными торчащими ушами…. А я вас – всё это время – помню. Хорошо тогда вы нас учили. На совесть. Многие даже выжили потом. Не все, понятное дело. Бывает…. И жену вашу хорошо помню. В вашу комнату один раз заходил, когда дневалил, на «учебке» ещё. На стенке её фотка висела. Очень красивая женщина. Очень…. Да, при такой – нельзя материться, вовсе. Правильно вы вчера тех козлов жизни поучили. Однозначно-полезное и нужное дело…. Ладно, подписывайте протокол.

– Подписал. А, что дальше?

– В камеру пожалуйте, товарищ майор. Завтра с утра состоится суд. Там и с супругой увидитесь, поговорите. Впаяют, в баню по субботам не ходи, пятнадцать суток. Иначе, увы, не получится. Указание пришло из Москвы, мол, завернуть – на бытовом уровне – гайки.

– Это правильно, – одобрил Хрусталёв. – Бардак в стране полный и качественный. Давно уже пора навести элементарный порядок. Только, вот, снизу ли надо начинать? Может, стоит – сугубо для пользы дела – по Верхам пробежаться? Типа – там подчистить немного? Чтобы подать-показать грамотный пример всем другим уровням?

– Столице виднее, – грустно усмехнулся Борченко. – Как скажут, так и будет…. Майор, у меня маленькая просьба.

– Давай, ефрейтор, прости, капитан, излагай. Постараюсь выполнить. Не вопрос.

– В камере изолятора разные…э-э-э, люди находятся. Не все адекватные и положительные. М-м-м…

– Не стоит ходить кругами, – понимающе улыбнувшись, посоветовал Хрусталёв. – Говори толком, бывший сослуживец.

– Не надо никого убивать и калечить, – хмуро глядя в пол, попросил Борченко. – У меня с показателями, и без того, полная труба.

– Хорошо, не буду. Постараюсь обойтись малой кровью, без существенного членовредительства…. Кстати, ефрейтор. А, что слышно о младшем лейтенанте Назарове?

– Игорь Игоревич, нынче, большой и важный человек. В ФСБ трудится, в звании полковника. Возглавляет «Департамент по борьбе с экстремизмом». Говорят, что скоро станет генералом…