Песах Амнуэль - Звено в цепи

Сейчас, когда моя жизнь приблизилась к пределу развития, я начинаю понимать, что мое желание начать сначала не абсурдно. Обозревая свою такую ясную во всех проявлениях Вселенную, я убеждаю себя в том, что есть, должны быть явления, которые я не могу понять, существования которых я не могу ни предположить, ни вообразить.

Я размышляю и прихожу к мысли, что во Вселенной мог образоваться и разум, созданный по иной логике, иным законам, иным критериям отбора, даже из иной материи, нежели я… Познающий мир иначе. Оба мы существуем в бесконечной Вселенной, но не знаем, не можем ничего знать друг о друге, потому что возникли из разных проявлений материи, по различным законам природы, и пути нашего, развития нигде не пересекаются. Но… Они должны пересечься! Я не хочу, чтобы было иначе. Если разум существует, чтобы познавать мир, то один-единственный разум, ограниченный из-за ограниченности действующих в нем законов природы, не может познать то, что в принципе не в состоянии обнаружить…

Я понимаю, что ставлю перед собой задачу, возможно, вовсе неразрешимую, но дающую надежду. Где я — в конце пути или в начале? Кто я

— единственное или одно из множества? И главное — зачем я?

Я размышляю…

Ант прекрасно понимал, что скоро все узнают о его планах. Однако приходилось ждать, чтобы уловить момент, когда в колонии спокойствие, когда Старшие не устраивают выбросов из галактического ядра, когда не планируется вспышки Сверхновой — рождения нового разумного. В общем, нужны почти невероятные условия, чтобы распростертые в бесконечность гравитационные поля-щупальца Анта оказались способными ощутить самые ничтожные изменения. Тончайшая работа без уверенности в успехе. Может быть, сама идея о возможности разума в неполевой форме — ерунда?

Случай все не представлялся, и Ант думал с досадой, что ему было лучше родиться в одной из спокойных до омерзения эллиптических галактик. Там-то нет уже ни выбросов, ни взрывов, и можно было бы нащупать такие неуловимые колебания полей, о которых здесь и мечтать нельзя.

А между тем возникли новые затруднения. Леро опять предложила объединиться в двойную систему. Представлялась отличная возможность: их ядра, двигаясь по галактическим орбитам, проходили очень близко друг от друга, и достаточно было небольшого гравитационного импульса, чтобы они продолжили путь вместе — двойная система черных звезд, Ант медлил с решением, понимая, что обижает Леро, другой случай представится не скоро, да и Старшие будут недовольны. Он жил ожиданием — ожиданием спокойствия.

Но Леро ждать не пожелала и связала судьбу со старым знакомцем Анта, Ант, впрочем, и обозначения его не помнил. Думала огорчить Анта, надеялась, что он одумается. От новой двойной системы исходили такие мощные гравитационные волны удовольствия, что Анту стало смешно. Их мелкое довольство собой легко разрушить, и он, Ант, сделает это, когда выполнит задуманное.

Внешне Ант старался выглядеть таким, как всегда. Он даже принял участие в концерте. Особенно кривить душой не пришлось — музыку Ант любил. Ему нравилось создавать вместе со всеми ритмически правильные изменения полей, когда вся Галактика будто становилась единым существом; так возникали спиральные ветви, которые и отличают разумные галактики от неразумных. Но на этот раз рассеянность Анта едва не сорвала концерт, и спиральная ветвь получилась неравномерной. Ант ожидал, что Старшие устроят ему по этому поводу очередную выволочку, но его неудача будто и не была замечена. Обычно после концерта все успокаиваются, переживая впечатления. Так было и сейчас. Затишье оказалось глубоким, не было даже вспышек Новых звезд, и Ант понял, что время настало.

Он не знал, чего, собственно, ждет от затеянного поиска. Не представлял, как может проявлять себя чужой разум. Понимал, что и представить себе этого не может. Ведь если тот разум смог ответить на кощунственные вопросы, то и сам он — нечто кощунственное, нечто противоречащее всему, нечто настолько ненормальное, что и существовать не может. Ант понимал, что вероятность успеха ничтожна, а какие потом наказания последуют со стороны Старших — об этом и думать не хотелось. «Пора, — сказал он себе, — время не ждет».

Ант перестал излучать и воспринимать гравитационные волны, мир для него померк. Он приготовился уловить сигнал, почти не обладающий гравитационным потенциалом.

Он приготовился встретить Нечто…

……………………………………………………….

……………………………………………………….

Искупавшись, они лежали на теплой гальке и смотрели в небо. Дмитрий провожал взглядом спутник «Эхо», торопливо пересекавший звездную чащобу с юга на север.

— Дима, — рука Алены легла ему на грудь. — Ты сейчас Думаешь не о нас, верно?

Дмитрий поразился, как точно она угадывала — всегда, когда Алена ускользала из его мыслей, она чувствовала это мгновенно. Он поднялся с каменной постели, стирая ладонями с тела налипшие песчинки.

— Помнишь, Аленушка, днем я говорил тебе об открытиях?

— А… — Алена ждала других слов, другого разговора.

— Работу Борзов начал задолго до моего прихода в группу. Статистика открытий была почти готова, выводы тоже… Все привыкли думать, что мир бесконечен, и неожиданного, непознанного столько, что любое наше знание ничтожно. В принципе это верно. Но… Разум человека развивался ведь по определенным законам. По законам, которые необходимы, чтобы выжить именно в нашей части Вселенной. По определенным локальным принципам. И как машина, пусть даже небывало сложная, человек не может выйти за пределы тех принципов и законов, по которым создан. Я знаю, что ты скажешь… Что унизительно так думать. Что разум всемогущ… Да, всемогущ, но что есть разум? Система вовсе не бесконечной сложности. И может наступить момент… Вероятно, уже наступил… Мы окажемся перед стеной. Всякое воображение основано на реальных фактах и законах. А их ограниченное число. Во Вселенной бесконечное множество непознанного, и мы никогда не узнаем чего именно, потому что ни мы сами, и ни один созданный нами прибор не сможет это обнаружить…

Дмитрий запнулся — Алена лежала спокойно, заложив руки за голову, смотрела на звезды, улыбалась. Она не слушала его, вернее, не слышала.

— Тебя это нисколько не волнует, — с досадой сказал Дмитрий.

Алена пружинисто подтянулась, встала на ноги, вытянула руки к небу. Будто капли вечерней зари стекали по ее пальцам.

— Дима, — сказала она, — твой Борзов псих, он помешался на стратегии познания и ты вместе с ним. Кроме открытий новых законов природы, существует еще множество дел, которыми должны заниматься люди. Как там с изобретениями? Их тоже стало меньше? А что мы знаем о самих себе? Ты любишь меня, Димчик?