Павел Семененко - Двоякая история

— А-а-а, чёрт! — я бросил его в ящик.

На планерке руководство устроило разнос за общую нерезультативность. Серёдкин был прав — начальству, видимо, крепко досталось. Горбатый яростно блякал, заряжая сотрудников энергией своей тупейшей мантры. Я зевал. Трудовая жизнь лаборатории по большому счёту меня не касалась.

— Склад опытных образцов забит под завязку и мне просто негде хранить расходные материалы. Вы обещали расширить складскую зону, но до сих пор этого не сделали, — гнусавил Боря Крохин, мой более успешный коллега, кладовщик склада предметов категории «А».

— У нас есть склад категории «В». Почему бы временно не задействовать его? — подал голос заведующий лабораторией.

— Но-бля это-бля нарушение-бля регламента-бля! Там же-бля экспериментальные-бля прототипы-бля! — отозвался Горбатый.

— Не думаю. Пункт 1.15.23.35-б Устава приказывает в случае острой производственной необходимости изыскивать внутренние резервы. Кладовщик Наздадкин? — Клизменко ткнул пальцем кнопку на дисплее и надо мной загорелся свет.

— Господин старший научный сотрудник, склад предметов категории «В» заполнен на тридцать семь процентов! — впервые за два с половиной года я активировал свой микрофон. Люди в зале удивлённо озирались, глядя, кто же сидит в вечно тёмном углу?

— Вот и отлично. Кладовщик Крохин, передадите излишки кладовщику Назадкину. Отчет по переданным образцам предоставите в секретариат, — сказал Клизменко и отключился.

Крохин при ближайшем рассмотрении оказался полным уродом. Его временно назначили моим начальником, и он весь день доставал меня насмешками, хвастался и гнусаво смеялся по визору. Что обидно, этот огрызок был моложе меня лет на десять.

Дождавшись окончания рабочего дня, я выбрался из своего подземелья и поплёлся на парковку. Терпкий холодок ноябрьского вечера взбодрил меня, но настроение по-прежнему было поганым.

Возле машины, перетаптываясь от холода, меня ждала Лиза, моя жена. Она работала здесь же, в «Миге». В бухгалтерии. У неё с рейтингом было всё в порядке. Никогда не понимал, как генератор семейных пар мог соединить меня и Её, идеальную деву? С прекрасным стройным телом, с длинными янтарными волосами, с зеленоватыми глазами и с такой обворожительной улыбкой, ради которой хоть в огонь, хоть под танки.

— Привет, зай! — улыбнулась она, запрыгнув на пассажирское сидение.

Обычно Лиза всегда и всюду демонстрировала чувство собственного превосходства над другими. Но стоило ей завидеть меня, как в тот же миг куда-то улетучивалась её деловитость, и на меня любящими глазами смотрела покорная, нежная супруга.

— Твой рапорт на общей планёрке был такой… такой… — растопырив пальцы, она округлила глаза и замолкла, не находя слов.

— Короткий? — подсказал я.

— Да брось, не комплексуй! Когда над тобой загорелся свет, я аж на месте подпрыгнула!

— Да уж…

По пути домой мы заехали в супермаркет. Государство выделило продуктовые талоны, чтобы я был счастлив. Пожую сушеную дыньку и вмиг стану счастливым.

— Ваши талоны неактивны, — с ангельской улыбкой девушка-кассир вернула мне удостоверение личности, оно же кошелёк современного человека.

— Я же их сегодня активировал! — расстроился я, глядя на последнюю упаковку дыни.

— Возможно, системный сбой, — ответила она, пожав плечами.

— Побеждает сильнейший, правда Назадкин? — я обернулся и увидел мерзкую рожу Крохина. Он сграбастал мою дыню и бросил в свою корзинку.

— Чтоб ты подавился, сука! — уходя, прошептал я.

— Завтра не опаздывай! Теперь я твой начальник! — крикнул он, привстав на цыпочки.

— Ну и где твоя дыня? — Лиза подкрашивала реснички перед зеркалом заднего обзора.

— Лиза! Я просил не трогать зеркало! Десять раз просил!

— Ну что ты, не ругайся.

— Чёрт, я ключи забыл на кассе! — спохватился я.

— Прыг-скок не забыл?

— Он сдох. Да я так сбегаю, подожди минутку.

— Чтоб ты без меня делал? — Лиза протянула мне ключи.

— Ты где их взяла?!

— Сходила на полчаса назад, взяла на работе свой комплект, — она сунула косметичку в сумку.

— Лиза! А сразу нельзя было напомнить?!

— Ну-у-у-у-у! — протянула она, нахмурив бровки. — Ну, не ругайся.

— Ты… ты…! — я стукнул ладошкой по рулю. — Ты ведь знаешь, что это меня бесит! Могла бы просто сказать — не забудь ключи!

— Больше не буду, — вздохнула она. — Если хочешь, беги давай на кассу за ключами. Ну, прости, я знала, что ты так расстроишься.

— Ладно… Жрать хочу, как скотина! — ответил я, продув двигатели.

— Ты не устал?

— Да, вроде, нет, а что?

— Сегодня Петровы пошалить зайдут, не забыл?

— Зашибись, блин!

— Мы же договаривались, помнишь?! — нахмурилась Лиза. — Тихоновы на прошлой неделе были. Серёдкин твой ненаглядный тоже! А Петровы в мае приходили в последний раз. Мне перед Элей неудобно!

Какие-то чувства закоротили в моей груди — всего на миг. В тот момент я впервые ощутил, что меняюсь — окончательно и бесповоротно…

— Лиза, тебе не кажется, что это… ненормально?!

— Что? Они наши друзья, хорошие здоровые люди. Что не так?

— Я думал об этом… Понимаешь, мне кажется, что в этом есть что-то неправильное и это меня беспокоит…

— Неправильно отворачиваться от своих друзей!

— Я не отворачиваюсь! Я… Понимаешь, я тут читал одного древнего философа…

— Твои книжки это дурь несусветная! — Лиза стиснула в руках сумочку так, что внутри что-то хрустнуло. — Вадя, я не понимаю, почему ты цепляешься за какие-то древнющие предрассудки?!

— Это не предрассудки! В этих книгах описывается любовь мужчины к женщине. Настоящая, такая, какая она и должна быть. И верность! Верность мужа жене, а жене мужу… Это что-то чистое…

— Мне это не интересно, Вадим. — Лиза отвернулась. — Если устал, то скажи, что устал.

— Да не устал я! Просто в старину не было никакого дружеского секса! Это считалось дикостью!

— А сейчас есть! Раньше люди боялись друг друга, а сейчас им нечего бояться! Они свободны!

— Это не свобода и тем более не любовь! Как ты не понимаешь?!

— А что тогда? Посмотри на животных — они свободны и занимаются любовью там, где им захотелось и с кем захотелось!

— Животные инстинктивно спариваются для продолжения рода!

— Вот! — Лиза оживилась. — Мы не спариваемся истик… как ты там сказал! Мы это делаем осознанно и выборочно, а не с кем попало! И не на улице, как животные, а укрывшись от чужих глаз! Это нормально!

— Ты не понимаешь… — с сожалением произнёс я, паркуясь возле дома.