Борис Богданов - Галактика для людей

— Больные, раненые есть? — говорит вместо приветствия старый сухощавый адмирал.

Папа торопливо мотает головой.

— Хорошо, — адмирал улыбается. — Майор, вы, к счастью, не нужны. Можете идти!

— Позвольте представиться! — продолжает адмирал. — Меня зовут Алексей Михайловский, я временно командую этим хозяйством, — он делает неопределенный жест рукой, — и ближайшие несколько дней, пока шторм не совсем утих, вы погостите у нас.

— Шторм?.. — повторяет за ним папа.

— Спонтанные разрывы связности, — объясняет Михайловский, — очень сильные. Так говорят специалисты. Что поделать, обычных слов им не хватает, — адмирал улыбается. — Каналы опасны для навигации, связь неустойчива. Мы поймали ваш сигнал чудом. Вы, Михаил Тенин, капитан и владелец, мадам Милена и мадемуазель Марина… Рад знакомству! И, конечно, Вадим Тенин, будущий профессор математики, наверное? — Он залихватски подмигивает Вадику.

— Хай! — Вадим солидно машет рукой.

— Вот и отлично! Милена Станиславовна, я заберу ненадолго вашего мужа? Нам нужно кое-что обсудить. Логи бортжурнала у вас с собой, Михаил?

— Конечно. — Папа пожимает плечами и нерешительно смотрит на маму.

— Отлично! — повторяет адмирал. — Лейтенант Игорь Оверро остается с вами.

— Игорь! — беру я быка за рога, когда папа с адмиралом уходят. — Это тот самый Михайловский, который утихомирил Семью?

— Да, — кивает лейтенант.

— Здорово! — кричит Вадик. — Он покажет мне свои ордена?

— Если хорошо попросишь, — смеется Оверро.

Он лопоух, белобрыс и веснушчат, но у него такие обаятельные ямочки на щеках, что я тоже начинаю улыбаться.

В ожидании спокойного гипера мы с лейтенантом третий день гуляем по кораблю. Вадик завис на оружейной палубе, мама лечит нервы старыми фильмами, папа занят с адмиралом, поэтому Игорь развлекает меня одну. Мальчишка! Ему тоже нравятся внезапные отпуска, и мы таскаемся по самым странным местам.

Сейчас мы стоим в отдельном ангаре, наспех оборудованном под двигательный отсек. Гипергенератор прихвачен к полу обычными, только очень большими болтами. В одном месте болтов не хватило, и угол станины посажен на клей. Здесь холодно, изо рта идет пар. Я провожу по ближней стене рукой: она плачет конденсатом, за ней — космос.

— Когда пришел сигнал, — рассказывает Игорь, — мы занимались плановым капремонтом. Представь: пустая база, только «Перун» и пара ремонтных ботов, на которых даже внутри системы не прыгнешь! Гипергенератора нет. Когда начался шторм, мы как раз ждали транспорта с новым двигателем. Пришлось снимать с консервации вот это, — он пинает станину, — маломощное старье. Ох и гонял нас Сергеич… Совсем раздели бедного «Перуна», зато смогли донырнуть до вашей птички! И даже не опоздали.

Он расписывает в красках случившийся из-за нас аврал, а меня грызет злость. Тогда, в первый день, папа вернулся от адмирала растерянный. «Нет, — ответил он, — яхта остается у нас. Оказывается, мы столкнулись с новой разновидностью вихря. Еще оказывается, флот хорошо платит за такую информацию. Так представляете, адмирал потребовал, чтобы в заявке стояло и его имя!» — «И что ты?» — спросила мама. — «А разве я мог отказаться?»

Лейтенант так раздувается от гордости за своего адмирала, что я не выдерживаю.

— Это он из-за денег, — ехидно говорю я и добавляю все прочее, что положено в таких случаях. Про то, как я зачитывалась в детстве описанием его подвигов, как мечтала встретиться и каким он оказался на самом деле. И, чтобы добить, припечатываю: — Да если бы твой Сергеич не думал подзаработать, никуда бы вы не полетели… Каждую копейку считаете и из-за копейки удавитесь!

— Ну ты даешь, мать! — отвечает Игорь скучным голосом. — Ты при нем не ляпни.

— А то что, арестует?

— Ничего, просто глупо будет. Головой подумай. — Кажется, он обиделся. — Откуда Сергеечу знать, что там с вами случилось? В сигнале сведений всего ничего — регистрационный номер вашего корыта и пара координат, старт да финиш. А что в заявку имя вписал, так нужно ему расходы возместить? Все, экскурсия окончена, двинули назад, мадемуазель!

Возвращаемся молча. Лейтенант пыхтит и играет желваками. Злится.

Возле яхты его прорывает:

— Запомните, Марина Михайловна, — говорит Игорь, хмуро глядя мимо меня, — эта галактика — для людей. Никто не будет брошен, никто не будет потерян! Каждого человека мы будем искать и найдем. Сколько бы это ни стоило! Прощайте!

Что за манера: чуть что — выкать…

Он козыряет и уходит, не оборачиваясь. А я стою у трапа как дура.

Вечером я понимаю, что идиотка, что папа необязательно прав, мир может быть лучше, чем он пытается нас убедить, и что надо обязательно извиниться, но день уже кончился, и я решаю отложить извинения на утро. Я не забуду, я же не хочу остаться в глазах Игоря глупой курицей?

Я смотрю в темноту, на плакат с Рикарду, и вдруг понимаю, что не помню его лица! Перед глазами крутятся веснушки блондина Оверро, его голос и его слова: «Галактика для людей». Наверное, так и надо, понимаю я.

Как хорошо, что успела записать его номер. Обожаю разведчиков!

…Может, убрать Боню со стены?

Замначфина флота листал отчет Михайловского, поглядывая на того сквозь ресницы. Старый адмирал сидел прямо, не касаясь спинки и подлокотников кресла. Документы, похоже, что из вредности, он оформлял только на бумаге. Алексей Сергеевич ждал разноса, готовился спорить и ругаться, и замначфина послушно опустил уголки губ. Теперь на его лице недовольство и брюзгливость.

Замначфина — импат.

— Не понимаю, как у вас раньше принимали такое. — Он выплюнул последнее слово, как несвежий кусок, случайно попавший в блюдо, — Надо разогнать аудиторов. Форменное вредительство. Это было обязательно — прыгать именно на «Перуне»? Вы не могли найти другое судно?

Михайловский дернул веком. Замначфин почувствовал, что адмирал едва сдерживается, чтобы не сообщить выскочке и крысе канцелярской, как следует называть боевые корабли.

— Мы получили сигнал SOS, — сказал Михайловский, — мы спасали людей. Там все есть!

— Это слова, адмирал, — скучно ответил замначфина. — А это, — он постучал по бумаге, — деньги. По какой статье прикажете списывать эти миллионы?

— По статье Устава «Спасение в космическом пространстве»! — сказал адмирал.

— Демагогия! — взорвался замначфина. — Вы пользуетесь знакомством с комфлота! Мне приказано не обращать внимания на ваши безобразия, а как, — он подхватил бумаги Михайловского двумя пальцами и потряс ими перед лицом старика, — это сделать — не приказано! Идите, адмирал!.. Зачем вы вообще пришли ко мне? Почему вы, как обычно, не отнесли эту дичь моему заму?