Андрей Мансуров - Волчица (СИ)

Транспортник заморгал бортовыми огнями – начал разворот и полёт к астероиду.

Астероид обычно намечали учёные из подразделения «пространственников»: планированием и расчётами занимается секретная лаборатория, упрятанная в самом надёжном подземельи отдельно летящей в пространстве планеты, вдали от Звёзд, планетных систем, и пылевых скоплений. Её местоположение знает лишь высшее руководство Флота.

За смену экипажа Ленайны (восемь длиннейших часов, наполненных только напряжённым ожиданием, «бдением во все стороны», и вялым переругиванием) команды установки как раз успели подлететь к выбранному астероиду, и вывести из гигантского ангара буксирами сам планетарный двигатель. Затем смена Ленайны закончилась, и они вернулись на борт «Сардара» – выделенного танкам для этого рейса Линкора.

На вахту заступили следующие четыре танка из двенадцати.

Ленайна не любила жизнь на борту Линкора. Её всегда преследовал навязчивый запах потных тел и подгоревших бифштексов из камбуза, хотя фильтры и нейтрализаторы, как уверяли местные техники, на специализированном монстре – «самые лучшие»! Да и мыслефон от трёх полков вожделеющих кобелей, которых к тому же и побить нельзя, хорошему настроению не способствовал.

Огромная каюта с пятью комнатами, которую они здесь занимали, конечно, ни в чём не уступала их люксу в «Плазе»… Только разве комнаты чуть поменьше, и декорированы не столь богато. Да и выбор деликатесов всё-таки победней.

Зато комната с тренажёрами и число роботизированных спарринг-партнёров для «контактных» тренировок-боёв всегда выше всяких похвал. И «работают» все танкисты на таких вовсе не для получения «реальных боевых навыков». А для тренировки духа. И – реакции. Наработки инстинктов.

Ох, сколько раз эти самые инстинкты спасали и их, и других…

Для поддержания отличной боевой формы и бравого состояния духа своего самого ценного персонала высшее руководство Флота никогда не скупится.

А ещё бы! Именно от настроя и боеготовности танкистов почти всегда зависит успех или крах почти любой миссии. Именно их сверхчуткие мозги могут засечь возникновение мыслефона десанта врага гораздо раньше, чем сработают детекторы несанкционированного, чужого, гиперпрыжка!

Во время следующей вахты Ленайна и её напарники неторопливо следили, как идёт вплавление в более толстый конец каменной глыбы километровой сигары с гигантским раструбом на конце, ощетинившейся блестящими и чёрными трубами, консолями, плоскостями и радиаторами.

В третье их дежурство сигару уже завели в выплавленную пещеру, и теперь намертво вмуровывали её, буквально заливая потоками расплавленного камня.

Немного отвлечённо Ленайна опять подумала, что именно встреча со Сверками придала столь мощное ускорение, толчок, земной технологии и науке. До этого считалось глупым, дорогим, и бессмысленным строительство кораблей с массой более миллиона тонн… А сейчас речь идёт о «корабле» в сотни миллиардов, триллионы!

И – ничего: заработает, как миленький! А они, прикрывающая партия, словно боевые шершни, будут иногда выныривать рядом с монстром, и жалить, жалить…

Уничтожать, уничтожать!..

Наваливаться плотной массой – чтоб задавить числом отчаянно обороняющихся, и пытающихся свернуть с курса, апокалиптический, несущий смерть камень, врагов. И обеспечить «доставку» на очередную планету Сверков посылки из Ада…

Или хотя бы – нанести флоту врага максимально возможный урон.

Во время одиннадцатого дежурства они смотрели, как устанавливают автоматическое навигационное оборудование и вспомогательные движки для маневрирования.

Во время двенадцатого пронаблюдали, как устанавливают мины и хитрые ловушки: тактика врага. Конечно, малоэффективная против этого самого врага…

Но! Вынуждающая того терять драгоценное время, и позволяющая сильно продлить период, когда можно нанести самый существенный урон его силам противодействия! А чем больше ресурсов и кораблей удастся уничтожить в такой, по сути, отвлекающей, операции – тем меньше враг сможет выделить на оборону остальных планет, по которым и будут наноситься в это время основные удары!

Эта стратегия так или иначе оправдывала себя. Особенно в последние два года, когда материальные ресурсы землян превысили потенциал противника в пять-шесть, и более, раз. Никто из людей не сомневался: окончательная Победа близка!.. Если, конечно, враг не придумает что-то кардинально новое. Как уже случалось – с дренажным полем, например.

Его появление у кораблей врага сделало дистанционное радиоуправление управляемыми ракетами невозможным!

После этого и пришлось оснастить центральные компы ракет-перехватчиков навсегда встроенной матрицей «мозгов» ротвейлеров… Им дренажное поле поставить «непреодолимые помехи» не могло. Как и сбить «программу».

Работа шла, рейс подходил к концу.

Времени, чтобы обдумать со всех сторон свой казавшийся уже не столь безумным, план, и всё обсудить в деталях, оказалось больше чем достаточно.

Когда они вернулись из рейда, вместо Тагора экипаж Ленайны отправился на Фобос – вторую по древности, и первую по величине, Запасную Базу. В солнечной системе.

Там хранилась вся признанная устаревшей, или не подлежащей восстановлению, техника. (Лишь несколько недель назад Ленайне казалось, что именно туда отправится и их покалеченная «Волчица»…)

В ангаре оказалось темно – хоть глаз выколи, и гулко: словно впереди – несколько километров пустого пространства… Ленайна буркнула:

– Что у вас здесь – нормального освещения нет?

– Нормального – нет. Это же – списанная, полуразрушенная техника. Рухлядь, которую пока признано нецелесообразным пускать в переплавку: здесь ещё остались узлы, которые при необходимости можно снять и использовать. – голос начальника смены, старшего техника Владимира Умарова звучал чуть иронично. Словно показывая, что его обладатель адекватно оценивает реальную значимость хозяйства, предоставленного в его распоряжение, – Особенно это касается конвертеров и гальюнов*.

*Гальюн – корабельный туалет.

– Понятно. Ну а всё-таки – можно включить хоть что-то ещё?

– Ладно. Перерасход электроэнергии спишем на «форс мажор». – на потолке, обрисовывая некрашеные стальные балки и кронштейны перекрытия потолка ангара, зажглись тусклые лампы в простых жестяных колпаках. Правда, серые камни скалы, в которую был намертво вмурован Ангар, они освещали куда лучше, чем технику, пылившуюся на полу, покрытом стальными плитами, и расходящимися как бы веером от входа, рельсами.