Вадим Астанин - Злой ветер с Каталаунских полей

Выйдя на улицу, я остановился. Я не знал, что мне делать дальше. Теперь, переступив за роковую черту, я уже не мог жить прежней жизнью. Тем более, во дворце. Там мое разоблачение было лишь делом времени. Но мне было некуда идти. Я возвратился во дворец, к своей службе, решив быть очень осторожным. Святая наивность. Не зря говорят, что человек предполагает, а судьба располагает. Сначала мне удавалось хранить мою тайну, но потом... Потом мне начали сниться сны. Видимо, камни обладали способностью пробуждать родовую память. Я видел мир до великого катаклизма, когда им управляли древние боги. Я ходил по мостовым величественных городов, я участвовал в ужасающих битвах прошлого, я вспомнил все могущественные царства от начала времен, я видел падших богов, я молился на неизвестных теперь языках, я видел, как изгоняли последнего сына Белого волка. Мой характер стал меняться. Я стал вспыльчив и раздражителен, часто бывал угрюм, или вел себя надменно. Я заметил, что иногда отвечаю императору, как равный. Еще немного, и я бы выдал себя.

Оставалось только одно - покинуть дворец. Но я не мог просто бежать, мне нужен был официальный повод оставить службу, хотя бы на время. Вскоре такой случай представился. Подошла очередная годовщина смерти отца. По завещанию, он был похоронен на родовом кладбище, в провинции Урсал. Получив аудиенцию у императора, я просил Крока отпустить меня поклониться могиле отца. Император отказал в моей просьбе. Крок всегда был очень осторожен и очень подозрителен. Любой поступок подданного, выходящий за рамки обычного поведения, мог стать причиной гибели последнего. Поэтому при дворе все играли отведенные им роли и даже смерть родных не могла поколебать привычное течение дел. Единственное, что оставалось придворным: оплакивать умерших в душе, но так, чтобы это не было замечено императором. Я не был исключением. Последний раз я видел отца живым за день до смерти. Несколько минут под бдительным взглядом врача. Отец сжал своими слабеющими пальцами мою ладонь и прошептал:

- Прости...

На похоронах я стоял в толпе придворных. Сын, как безродный пес, смотрел со стороны на убитого горем императора, провожающего в последний путь своего старого соратника. После того, как пышная процессия скрылась из глаз, я отправился на дежурство. Все, что мне осталось от отца: тепло его руки и чуть слышное "прости". Его состояние перешло в ведение императорского фиска. По обычаю, установленному Кроком.

Отказ не остановил меня. Я осмелился просить снова и снова. Распростершись перед сидящим на троне императором, я ждал его окончательного решения. Наконец, он снизошел к моей просьбе и милостиво предоставил мне семь дней для "улаживания семейных дел". По сути, это был приговор. Я имел наглость настаивать, следовательно, должен быть наказан. Впрочем, это мало меня волновало, ведь я мог свободно передвигаться по стране без риска оказаться за решеткой. К тому же, я не собирался возвращаться в столицу.

Как я стал мятежником? А что мне оставалось делать? Три пути было передо мной. Бежать за пределы империи, покончить с собой или вернуть принадлежащее мне по праву. Я выбрал третий путь. Но я не желал власти над империей. Все, что я хотел - стать королем Урсала. Империя меня не интересовала.

Насмешка судьбы - рабы, став свободными, не думали ни о чем, кроме как о новом императоре. Яд империи сделал свое черное дело. Я больше не подчинял людей своей воле, желание толпы определяло мои поступки. Я принял императорскую диадему и освятил новые штандарты моей армии - сокол на белом поле. Так я стал Зангом Узурпатором. Пламя мятежа полыхнуло с новой силой. К осени под моей властью были почти все старые провинции империи, бывшие когда-то суверенными королевствами и вольными баронствами. Моя армия продвигалась к столице. Два дневных перехода и мы бы увидели стены священного города Арга с вознесенными ввысь башнями императорского дворца, в котором скрывался безжалостный убийца Крок.

Предательство, вот что подстерегает узурпаторов на пути к трону. Я не избежал этой участи. Провинциальные дворяне, предали меня, прельстившись сладкими посулами Крока. В решающей битве они бежали, оставив сражаться ополчение вилланов. Что могут сделать крестьяне против закаленных в боях имперских легионов? Только одно. Спасаться бегством. Они и бежали.

Бежали все. Дворянская конница, тяжелая пехота, лучники, щитоносцы, обозные, торговцы и проститутки. Я наблюдал это повальное бегство, стоя у своего шатра. Когда исчез мой штаб, я отпустил своих телохранителей. Я не собирался никуда бежать. Одинокий герой, стоящий на вершине скалы, о которую с грохотом разбиваются океанские волны. "Пусть все вокруг тебя разрушается, но ты не должен терять присутствия духа. Спокойно смотри в лица твоих врагов. Они могут причинить боль твоему телу, но пусть твой дух будет непоколебим". Один из старых философских трактатов. Обрывок свитка, я нашел его в лавке собирателя древностей. Неизвестно, что это была за школа, неизвестно, кто написал этот трактат, но образ человека, гордо возвышающегося над разрушительным хаосом стихии, навсегда остался в моей душе.

Со стороны, я выглядел, наверно, очень глупо. Поверженный мятежник, делающий вид, что в нем нет страха перед смертью. Тогда я об этом не думал. Просто стоял и смотрел, как накатывается на холм отряд имперской конницы. Скачущий первым не остановил своего коня и меня отбросило далеко назад. Я упал и покатился вниз по склону, потеряв сознание.

...Я лежу в камере на полу, застеленному полусгнившей соломой. Мне выжгли глаза и раздробили ступни, мне перебили ноги в коленях, переломали пальцы на руках, палец за пальцем. Завтра меня выволокут на площадь перед дворцом и предадут казни. Но перед тем, как лишить меня жизни, палачи срежут татуировку с моего предплечья и торжественно бросят в очистительное пламя. Толпа будет реветь от восторга и славить непобедимого императора Крока.

...Мы всегда были солдатами. Дед правил славным королевством Урсал, отец служил императору Кроку, я с детства приучался носить доспехи и в совершенстве владеть оружием. Большую часть своей жизни я провел в воинских лагерях и даже среди роскоши императорского дворца не утратил привычек, свойственных солдату, живущему в суровых условиях лагерного быта. Меньше всего я хотел умереть преступником, однако прошлое моей семьи и моей страны заставило меня пойти против империи, хотя империя была моей родиной. Видимо, это стало семейной традицией - предавать свою родину.

И все же я увидел белоснежные башни Арги, когда меня, плененного, везли по улицам города в железной клетке, словно дикого зверя. В последний раз.