Джемма Мэлли - Декларация смерти

Чувствуя, как все эти мысли проносятся у нее в голове, Анна подняла глаза на часы, висевшие на стене, и вздохнула — уже без пяти двенадцать. Во многих комнатах Грейндж-Холла по-прежнему висели часы, и это несмотря на то, что Лишним они были не нужны. Однажды Анна услышала, как миссис Принсент пояснила одному из Наставников, что, во-первых, часы крепко прикручены к стенам, ну а, во-вторых, напоминают ей о «лучших временах». Анна так и не поняла, что миссис Принсент имеет в виду: то ли она говорила о давно минувших годах, то ли о том, что прежде часы ходили лучше, однако девушке нравилось наблюдать, как усики стрелок ползут по круглолицым циферблатам. Однажды Анне удалось уговорить одну из Наставниц по имени миссис Доусон научить ее узнавать по часам время, пусть даже девушка не испытывала в этом необходимости. У Лишних были вшиты в запястья электронные хронометры. Хронометры стали одной из находок-изобретений, специально предназначенных для Лишних, изобретений, вошедших в обиход в те времена, когда сами Воспитательные учреждения были еще в новинку. Миссис Принсент говорила, что время не на стороне Лишних. Время было тем, чего Лишние были лишены. Время принадлежало Правоимущим, а Лишние были его рабами, о чем им напоминал каждый пронзительный звонок в Грейндж-Холле, дававший сигнал к подъему, трапезе или ко сну.

Вживленные хронометры были единственным изобретением, которое прижилось и стало использоваться повсеместно. Это сказала однажды миссис Кин, беседуя с миссис Доусон, не подозревая, что Анна их слышит. Теперь таких находок-изобретений больше не появлялось из-за воцарившегося в мире благодушия и довольства жизнью. Теперь никто не придумывает ничего нового, потому что это требует слишком больших усилий. Миссис Доусон сказала: «И слава Богу», — а миссис Кин смерила ее долгим взглядом, словно хотела что-то добавить, но вместо этого только кивнула в ответ. На этом разговор закончился.

Хронометры были зашиты под кожу в районе запястья. Каждое движение, что совершал Лишний, питало их энергией, поэтому работа устройств не требовала расхода мировых ресурсов и не являлась Расточительством. Власти постоянно подчеркивали, что Лишние не имеют права опаздывать или же прекращать работу раньше положенного. Сколько Анна себя помнила, у нее имелся хронометр в запястье, и она не понимала, почему бы такой же не завести всем остальным. Однако у Правоимущих, например у Наставников, их не было, они носили на руках часы. Странно, ведь это совсем то же самое, что хронометры, только не под кожей, а снаружи.

Анна опустила взгляд, поняв, что, несмотря на все усилия Властей, опаздывает, и хорошо, если только ко сну. Надо выйти из ванны и успокоиться, чтобы, очутившись в спальне, погрузиться в глубокое забытье. В противном случае следующий день будет пыткой. Дневник спрятан, поэтому теперь ей ничто не угрожает, а смысла гадать о новичке нет. Нервничать и дергаться дальше — тоже.

Анна быстро встала, сняла со стоявшей рядом вешалки полотенце и вытерлась, наслаждаясь после холодной мыльной воды приятными прикосновениями грубой сухой хлопковой ткани. Именно в этот момент она услышала, как привезли новичка. Звуки были приглушенными, в какой-то момент ей показалось, что она слышит преисполненный боли собачий вой, но потом поняла, что это, скорее всего, кричит человек, рот которого заткнут кляпом. Если Лишние поднимали особенно много шума, в дело порой пускали кляпы. Миссис Принсент говорила, что Служба Доставки настаивала на их использовании. Мало того что Лишние появляются на свет, что уже само по себе плохо, так они вдобавок устраивают переполох, нанося вред Правоимущим.

Потом Анна услышала, как что-то разбилось. Через несколько мгновений раздался треск и звук падения чего-то тяжелого, но, вместе с тем, мягкого. Снова раздались приглушенные голоса, и примерно минуту спустя воцарилась тишина.

Анна, крадучись, выбралась из ванной комнаты и затаила дыхание, надеясь, что, быть может, услышит, как новичка поведут по лестнице в спальню для мальчиков подготовительной группы, но в итоге махнула рукой. Девушка решила, что его, скорее всего, доставили в кабинет миссис Принсент. Ладно, все станет известно завтра. А сейчас пора укладываться спать.

Однако на следующее утро, когда Анна пошла на завтрак, специально выбрав окольный путь, чтобы взглянуть на новичка и, кто знает, может и познакомиться, она обнаружила, что постель для прибывшего осталась нетронутой. Когда она стала расспрашивать других мальчиков из подготовительной группы, они лишь пожимали плечами: миссис Принсент даже не сказала им, что приедет новенький, и, понятное дело, — они не собирались напрашиваться на неприятности и задавать вопросы о пустой кровати. Пустая кровать означала лишнее одеяло, а жаловаться на такое — дураков нет.

После того как ни на следующий день, ни через день новичок так и не появился, Анна начала подумывать, что его либо перевели в другое Воспитательное учреждение, либо послали в Исправительную колонию. Видно, начальство решило, что Лишнего в таком возрасте уже слишком поздно отправлять в Грейндж-Холл.

Однако через неделю новичок все-таки объявился.

Он пришел одетый в обычную темно-синюю форму, точно такую же, какую носили все Лишние: мешковатую, удобную, сшитую из прочной ткани. Он появился как раз в тот момент, когда мистер Саржент в сотый раз рассказывал о Препарате Долголетия. Мистер Саржент был учителем естествознания, и рассказ о Препарате ему никогда не надоедал. Раз за разом он без устали талдычил об ученых, которые открыли лекарство от старости. До этого люди умирали. Все время. От ужасных болезней.

Анна знала этот рассказ о Препарате Долголетия назубок, и точно так же, как и мистеру Сарженту, он никогда ей не надоедал. Это был рассказ о том, как человек победил сами законы природы, доказав, что он лучше, умнее и сильнее. Однако, как отмечал мистер Саржент, превосходство в силах подразумевает ответственность. Нельзя обманывать доверие Матери-Природы и платить неблагодарностью за ее щедрость.

До того, как придумали Препарат Долголетия, люди умирали от СПИДа, рака и всяких других заболеваний. Среди людей иногда встречались инвалиды — те, у кого что-то выходило из строя, а исправить это уже было нельзя. Например, попадал человек в катастрофу, терял ногу и всю оставшуюся жизнь проводил в кресле на колесах, потому что в то время еще не умели выращивать новые ноги. Регенерации тогда еще не существовало. Люди доживали до семидесяти лет и умирали — все, за исключением некоторых счастливцев, хотя и они, если задуматься, были не такими уж везунчиками: быстро уставали, плохо слышали — одним словом, мало чем отличались от мертвых.