Александр Полещук - Звездный человек

— Так много слов? Говори, Лена, ради тебя я готов…

— Особенного ничего не нужно… Пойдемте. — Лена, довела Человека в коридор, отперла тяжелый замок на дверях кладовки.

— Вам, — сказала она, — нужно посидеть один час. только один час; вы должны находиться в полной темноте… Вы должны будете вспомнить все, всю вашу жизнь. и если вы и после этого раздумья повторите свое предложение, то я — ваша…

— Целый час?

— Но я на всю жизнь ваша…

— И здесь совсем не полная темнота, в двери — окошко.

— Оно совсем маленькое, ведь сейчас этот обычай соблюдается не вполне строго.

Человек вошел в кладовку. Лена принесла ему стул и торопливо накинула замок.

— Так час, только один час… Приготовьтесь думать, я скоро приду.

Лена вышла во двор. Серафим Яковлевич в чем-то убеждал ветеринара, над Ласточкой уже трудился Василий-резник.

— Ленка, иди помоги нам, — сказал Серафим Яковлевич.

— Дед, брось все! Они сами управятся, сами…

— А в чем дело? Ушел этот? Я его еще к ответу притяну.

— Дед, милый дед, бери ружье и сторожи его, я что-нибудь придумаю… Но будь осторожен… Что бы он тебе ни говорил, какие бы фокусы ни показывал, не выпускай его…

— Ружье? Говоришь, ружье взять? Так я же его охотнику подарил.

— Не взял охотник ружья, не взял.

— Почему не взял?

— «Его, сказал, слишком часто смазывать нужно, худо бить будет». Бери ружье, и если вырываться будет — стреляй!

Лена проскользнула в кухню, вынесла ружье и патронташ.

Серафим Яковлевич подтащил к двери кладовки. лавку и уселся так, чтобы ему был виден двор. В доме было тихо. Прошел, звеня, трамвай, и совсем было Серафим Яковлевич задремал, как вдруг увидел, что Василий-резник, завернув что-то в бумагу, идет к калитке.

— Василии! — громко крикнул Серафим Яковлевич. — Василий! Что ты несешь?

— Сердце, печень и селезенку! — закричал в ответ Василий. — Ветеринар сказал — на исследование.

Серафим Яковлевич хотел было выйти из дома, но из кладовки донесся голос Человека:.

— Сейчас сколько времени, Серафим Яковлевич?

— Ты сиди и молчи! Время ему понадобилось!.. Коров убивать! В прежнее время тебе безо всякого суда и следствия кузькину мать показали бы, сиди!

— Серафим Яковлевич, мне очень важно знать, который сейчас час, так как Лена обещала мне, что станет моей, как у вас, кажется, говорят…

— Да что ты болтаешь? Выкинь из головы, сейчас же выкинь из головы…

— Не понимаю, Серафим Яковлевич, ведь для вас я что-то вроде вашего Антихриста?

— Антихриста? Станет Антихрист коров убивать!

— Вы говорили, что чудеса…

— Чудеса! Васька-резник такие чудеса за пять рублей производит, так хоть работа какая — любо-дорого. посмотреть! Не двигайся там, а то стрелять буду, мне Ленка разрешила.

— Я обманут! — громко сказал Человек. — Опять обманут! И ты, ничтожный старик, воображаешь, что можешь меня задержать? Я пройду сквозь твою дверь и не почувствую…

Серафим Яковлевич увидел какой-то красноватый свет — он шел из кладовки. Серафим Яковлевич заглянул в окошко и закричал от ужаса: руки Человека на его глазах медленно раскалялись, пальцы были похожи на раскаленные в огне прутья.

— Ты ждал чуда? — спросил Человек и прикоснулся своими пылающими руками к двери.

— Застрелю! Слышишь? Застрелю! Дом сожжешь! Вот сейчас стреляю, слышишь?

— Да, я готов, можешь стрелять… Твоя пуля не причинит мне никакого вреда.

Дверь вспыхнула, затрещала, запахло смолой и дымом, и Серафим Яковлевич, не помня себя, выстрелил. В кладовке зазвенело стекло, и откуда-то снизу пришел голос Человека:

— Как неудачно… Сразу в нескольких местах…

— Ага! — закричал Серафим Яковлевич. — Ага! Пули не боялся, а я тебя дробью, дробью…

Нужно было гасить огонь. Серафим Яковлевич схватил ведро с водой и, размахнувшись, облил дверь. Струйки воды, шипя, потекли по доскам, пар наполнил коридор. Серафим Яковлевич снял замок и распахнул дверь; в лицо пахнуло гарью, защекотал ноздри пьяный запах наливки. Он зажег в кладовке свет; лампочка тускло мерцала в облаке пара.

— Да где же он? — прошептал Серафим Яковлевич. Человека нигде не было. Серафим Яковлевич потыкал ружьем пол кладовки — мелодично зазвенели осколки стекол.

— Что за черт, куда же он запропастился? — бормотал Серафим Яковлевич. — Да что это? Камень какой-то. Как попал сюда?

У порога кладовки лежал продолговатый камень. Серафим Яковлевич поставил ружье к стене и поднял его.

— Дед? — услышал он голос Лены. — Дед, это ты стрелял?

Лена тяжело дышала. Из-за ее плеча выглядывал Коля.

— Ты? Убил? — вновь спросила она.

— Не пойму что-то… Он, Леночка, хотел дом наш сжечь, так я выстрелил, а он…

— Убежал! Неужели убежал? — вскрикнул Коля. — А я так спешил, так спешил…

— Да что вы пристаете к человеку? — озлился Серафим Яковлевич. — Кладовку открыл, а она пустая… Но он там был, это я твердо помню…

— Дед, а что это у тебя в руках? — Лена притронулась к камню.

— А ну дайте мне, — глухо сказал Коля, — дайте мне…

Коля взял из рук Серафима Яковлевича камень и вышел с ним на террасу. Он повернул его в руках и, вскрикнув, уронил на стол.

— Горячий какой, — сказал Коля. — И не везде, а вот, смотрите, где темные полоски… Да это же мой камень! Мой! Здесь должна быть надпись, должна быть… Вот она!

— Я ничего не вижу, — медленно проговорила Лена, — ничего.

— А ну, дайте мне. — Серафим Яковлевич достал очки и наклонился к камню. — Есть, — подтвердил он, — чернильным карандашом написано… «ОТК» какое-то…

— Здесь написано: «Откр. номер один», — сказал Коля, — открытие номер один. Но как он сюда попал?!

Серафим Яковлевич и Лена напряженно слушали взволнованный Колин рассказ.

— Так, значит. Человек в камень обратился? — все удивлялся Серафим Яковлевич. — Вот чудеса!

— «Хозяин прилетел, прилетел хозяин»… Так говорил Дмитрий Дмитриевич. И я понял! Это не человек, это был управляемый механизм!

— Да ведь он мне прямо об этом сказал! — вскрикнула Лена. — Только я не поняла… Он говорил, что он — не он, что он — другой. Это значит, что за него говорил тот, кто управлял механизмом.

— Правильно, — подхватил Коля, — правильно! Я вспоминаю, что когда Дмитрий Дмитриевич поссорился с Человеком, то он кричал: «Еще одна пустышка прилетела на Землю!» А это не «пустышка», это прилетел хозяин! И его засекли радиолокаторы. Помнишь, я телефонограмму принимал?… Я должен идти туда… Его нужно заставить улететь отсюда, уговорить, обмануть… Он страшен всем, всем людям, всему, живому. Он грозился взорвать Солнце. Я иду к нему… Это мое дело, мое… Я его нашел, и я во всем виноват.