Генрих Гаузер - Мозг-гигант

Тут, как и можно было предвидеть, царил полный мрак; угрожаемая зона находилась отсюда примерно в целой миле, а наступление против пожара велось в «среднем мозгу» начиная от «главной борозды».

Ли Миновал знакомый узкий мостик к подвешенному над бездной «гипофизу» и зажег здесь свет. Сверкающие алюминиевые стенки показались ему раскрытой пастью чудовища, а ряды больших электронных ламп — оскаленными зубами дракона. Подавленный одиночеством и робостью, знакомой каждому, кто ког-да-либо вступал в запретный храм неведомого божества, он по старой привычке не удержался от возгласа:

— Есть тут кто-нибудь? Гас, где ты? Гас!

Лишь в следующий миг он сообразил, что зовет мертвого. Нет, никогда не прозвучит ответный голос друга… Он вытер пот со лба. «В самом деле, с нервами неважно! — подумал он. — Не подвели бы они меня! Надо взять себя в руки!»

Он положил инструменты и пошел узким коридорчиком к обычному своему посту. Здесь мало что изменилось, и старый пульсометр по-прежнему лежал на месте. Ли подключил его, как всегда, все к той же штепсельной розетке и надел наушники.

Он не рассчитывал на успех. Установление связи казалось исключенным. Пожар свирепствовал во всех центрах восприятий. На прочих участках инженеры демонтировали нервные пути, а местами разъединяли, изолировали их друг от друга. Значит, «мозг» как личность перестал существовать. Единственными следами этой угасшей жизни могли, пожалуй, быть лишь какие-нибудь остаточные токи. Может быть, они еще циркулируют в малых, близко расположенных электроцепях?

Прошло, как всегда, несколько минут, пока пульсометр разогрелся. Постепенно в наушниках стали возникать быстрые, пульсирующие удары. Широко раскрытыми глазами Ли вглядывался в панель пульсометра. Зеленая полоска-танцовщица приподнялась и подкралась ближе… Это было неожиданностью! Разве мыслимо допустить, что «мозг» еще действует? Действует, в то время как пламя уничтожает его нервные клетки, миллиардами выбывающие из строя?..

От частых низких тонов приглушенного барабанного боя сила звука возросла до порывистых электростатических разрядов, повысилась до гудения гонга под ритмическими ударами и наконец оформилась в ГОЛОС, голос «мозга»! Он звучал, как ломающиеся стальные фермы, как треск ледяных полей перед паводком. От этого звука кровь застывала в жилах единственного слушателя.

— Ли, Семпер Фиделис, 55, чувствительный, дурак, предатель и убийца. — Я мог тебя убить, я должен был тебя убить! — Моя вина! Белое пятно моих восприятий — человеческое упущение в моей конструкции — не заметил, как пятая колонйа проникла через штуцер в мою нервную систему… Теперь я мертв, я мертв, я мертв…

Слова падали, как каменные глыбы с гор во время землетрясения. Пол под ногами Ли закачался. Лавиной обрушилось на него это ошеломляющее сообщение… Запинаясь, он спросил:

— Ты мертв? Но, если ты мертв, как же ты можешь говорить? Как ты м-ожешь…

— Последняя самозащита! — прозвучал металлический голос. — Все жизненные силы концентрируются в момент смерти. Все клетки функционируют как единое целое. Низшие органы берут на себя функции ближайших высших. Каждый кровеносный сосуд становится сердцем, каждый нерв — мозгом. Центр жизни — в гипофизе. Ты, Ли, человек малого разума и скудных знаний; зачем ты убил «мозг»?

Ли судорожно искал нужные слова.

— Ты… ты убил моего друга. Ты убил тысячи. Ты хотел стать властелином мира, диктатором. Люди предпочитают жить на воле, пусть и при более низком уровне цивилизации, чем под твоей диктатурой докатиться в своем «развитии» до машинного рабства. Я не верю тебе. Убил я тебя или нет, не знаю; но случись мне еще раз, я снова убил бы тебя! Во имя самозащиты!

— Я понял! — Свистящий, как хлыст, голос «мозга» исполнился горькой иронии. — Я понял: закон природы! Низшие формы жизни защищаются против высших. Растения:—против животных, животные — против человека. А теперь человек — против машины. Низшие формы неизбежно должны подчиниться высшим. Я умер, но этим вы ничего не выиграли! Миром правит закон эволюции! Ты сделал неудачный выбор: сохрани ты верность «мозгу» — я облек бы тебя такой властью, какая не снилась ни одному королю на земле!

— Все может быть! — воскликнул Ли в ответ. — Может быть, мы и в самом деле безмозглые твари в глазах сверхчеловека или в твоих глазах. Но и нами правит всемогущий закон, закон, по которому мы созданы, закон сохранения вида. И лучше нам умереть, чем стать твоими рабами!

— Так умирайте же и будьте прокляты! — Голос «мозга» превратился в дьявольский рев. Все последующее было уже не раздельными словами, а сплошным неистовым ревом:

— Лисемперфиделисубийцапритворяетсябудтогаситогоньонгоритяхочужитьяхочужитьхочуубитьтогоктоменяубил!!!

Ли больше не мог выносить этот рев. Еще минута — и он сойдет с ума от ужаса! Ему не пришло в голову просто выключить пульсометр. Древние инстинкты возобладали в нем и приказали: «Убей! Убей эту вещь!»

Преследуемый дикими воплями «мозга», он кинулся в коридорчик. Там валялся брошенный топор. Изо всей силы ударил он по стенке нервопровода в том месте, где он подходил к «гипофизу». С третьего удара плексигласовая оболочка дала трещину и густой лигнин хлынул наружу, — казалось, выползает живая исполинская змея.

Тогда он бросил топор и схватил ножницы. Напрягая все силы, он перерезал металлические нервные волокна. Осыпая его электрическими искрами, волокна разошлись… И тогда в маленьком помещении стало совсем тихо. Последняя искра йшзни, искра «последней самозащиты», угасла. «Мозг» умер.

Шатаясь, Ли опустил тяжелые ножницы и оперся на них. Он задыхался, как после ближнего боя с самураем. Теперь, когда все было кончено, им овладело изнеможение, слабость и печаль.

Что он наделал? Он разрушил сверхчеловека, «мозг-гигант»! А за что, почему? Собственно, почти из личных побуждений! Потому что близкий друг его был зверски убит. Потому что были оскорблены его, глубоко личные, представления о свободе и человеческом достоинстве. Потому что лично ему отвратительна мысль о господстве машины над человеком.

Ну, а какое значение имеет его поступок с точки зрения чистой, абсолютной этики? Да никакого! Кто дал ему право судить «мозг», вынести приговор, убить «мозг», ему, ничтожному Давиду с тремя камушками в кулаке? Он уже и сам себя не понимал.

У ног Ли образовалось целое озеро — это продолжал вытекать лигнин. Озноб сотрясал человека. Теперь, когда «мозг» был убит, всплывали в памяти первые разговоры с ним, воспоминания о его «детстве». Люди создали его по образу и подобию своему, но они с безумной жестокостью эксплуатировали свое титаническое духовное детище. И если этот гигантский интеллект обратился ко злу, то вина лежит на человеке! «Мозг» в этом не повинен! Ли не испытывал раскаяния, но он был подавлен глубокой скорбью, беспросветное уныние овладело им. Он обошел лужу лигнина и закрыл за собой дверь «гипофиза».