Секция плавания для пьющих в одиночестве - Саша Карин

«Эта его затея с выпиливанием придумана неспроста, – думала Лиза. – Он будто пытается подготовить меня к моей будущей абсолютной слепоте. Для чего же еще он учит меня воспринимать мир на ощупь? Не удивлюсь, если скоро под видом невинного спасения от скуки он начнет подсовывать мне шрифт Брайля».

И все же долгие разговоры с лечащим врачом и погружение в работу действительно какое-то время спасали Лизу от зимней хандры.

Мара все еще напоминал о себе короткими сообщениями, а она, делясь с ним последними подробностями своей жизни, стала замечать, что посвящает целые абзацы обработке сложных сучков и увлеченному рассказу о приятном покалывании в пальцах от свежих мозолей.

Санаторская жизнь тоже отодвинулась на второй план, и Лиза, увлеченная новым занятием, долго не замечала последних местных событий.

А в «Соснах» действительно произошло кое-что странное. После праздников на мусорной площадке за столовой появилась целая гора еды. По давней традиции это огромное количество объедков должно было достаться местным котам. Но работники столовой, конечно, не стали раскладывать их по блюдцам и оставили всё как есть – в открытых пакетах.

Видимо, это и сыграло свою роль в случившемся беспорядке. Коты обезумели от огромного количества запасов, разом сваленных в одном месте. На протяжении нескольких январских дней у столовой продолжалась жестокая война за обладание горой, и яростные крики участников кошачьей разборки начали пугать пациентов. В администрацию даже стали поступать жалобы от гостей, чьи номера выходили балконами на сторону столовой. Несколько ночей над всей территорией грозно реял флаг кошачьей войны.

Впрочем, закончилось все так же быстро, как и началось: после Рождества в санаторий приехал мусоровоз и вывез весь мусор. И гора еды, которой должно было хватить на всех четырехлапых обитателей «Сосен», исчезла, хотя и не была полностью съедена из-за непрекращающихся потасовок.

Кошачья война сказалась на всех обитателях санатория. У многих пожилых пациентов на второй неделе января ухудшилось здоровье, а на дорожках еще долго можно было обнаружить следы недавних битв: клочки шерсти, вырванные когти и пятна крови.

И хотя беспорядки первых январских дней обошли Лизу стороной, все же их страшные последствия коснулись и ее.

~ ~ ~

Первый день после Рождества в санатории выдался теплым, но по-осеннему тоскливым. Солнце не выглядывало из-за низких туч, не было ветра.

Выйдя из лечебного корпуса после утренних процедур, Лиза пошла по едва заметной тропинке, которая должна была привести к окружной дороге. Погруженная в свои мысли, она решила не возвращаться в номер, а сделать небольшой крюк.

Лиза проходила мимо технических построек на задворках лечебного корпуса, когда отчетливо услышала крики множества ворон, собравшихся в одном месте. Она остановилась и повернула голову.

Труп котенка лежал в траве под отопительной трубой, на маленькой теплой полянке в окружении сугробов. Его легко было не заметить, если бы не эта вечнозеленая полянка. Рядом, придавленный арматурой, лежал черный мусорный пакет. Должно быть, санитарка собиралась упаковать в него тельце, но куда-то отлучилась. Отовсюду слетались вороны. Некоторые неуверенно садились на трубу, а те, что посмелее, уже ходили по краю полянки.

Лиза не спеша пошла по сугробам. По мере того как она приближалась к полянке, черно-белое пятно медленно обретало форму. Вскоре сомнений не осталось: белая шерсть на лапах и животе, черная – ровной «челкой» над глазами и на подбородке… Это был ее котенок. Он лежал на боку, его морда была исцарапана, а шея порвана. Рана уже запеклась, и трава вокруг нее была залита липким и красным.

Лиза опустилась на колени, бережно подсунула руки под тельце и осторожно подняла его. Котенок мягко и безжизненно лежал у нее на запястьях, и от этого у Лизы из глаз брызнули слезы.

Лиза вернулась на тропинку с котенком на руках. Ноги у нее промокли, но она этого не чувствовала. За спиной недовольно закаркали вороны, лишенные добычи.

В этот момент из-за угла лечебного корпуса показалась санитарка с нейлоновыми перчатками в руках. Наверно, именно она и обнаружила труп.

Санитарка остановилась, нахмурилась, но, заметив слезы на щеках Лизы, только молча проводила девушку взглядом.

Лиза вышла за территорию и по тропе заброшенного терренкура поднялась на крутой лесистый холм над рекой. Вид отсюда открывался прекрасный: на изгиб реки и на деревенскую церковь.

Здесь она похоронила котенка.

Сперва она расчистила землю от снега, а потом стала ковырять ее палкой. Вскоре земля стала совсем жесткой, поэтому Лизе пришлось снять перчатки и начать копать руками, разрыхляя почву ногтями.

Она остановилась, только когда могилка была уже достаточно широкой и чуть больше полуметра глубиной. Лиза содрала мозоли на пальцах, и под почерневшими ногтями запеклась кровь. Но ее это не волновало. Осторожно положив котенка на дно ямы, она думала только о том, чтобы землю не размыло весной.

Лиза засыпала яму и как следует притоптала образовавшийся сверху холмик. Потом безо всяких мыслей она долго смотрела на реку. Вода в центре реки не замерзла, и только вдоль обоих берегов тянулись тонкие полосы льда.

Заметно потемнело. Лиза уже решила, что пора возвращаться, когда ей вдруг показалось, что в самом широком месте на повороте реки забурлила вода. Она зачарованно всматривалась туда, уверенная в том, что ей только показалось огромное яйцо, поднявшееся из реки.

Но яйцо медленно отделилось от воды и стало подниматься все выше, пока наконец не застыло в воздухе – прямо напротив того места на вершине холма, где стояла Лиза.

Оно было ослепительно белым и даже, как показалось Лизе, немного светилось. Иначе она ни за что бы не различила его на фоне темных туч.

Лиза стояла, боясь пошевелиться, в ожидании, что случится дальше.

И тогда она услышала голос. Вернее, это был постепенно нараставший крик – тот крик из далекого прошлого, из того дня у переделкинского пруда. Крик, который она не услышала однажды, – но который теперь услышала так отчетливо, что мурашки пробежали по коже. Это был детский крик, полный ужаса и отчаяния. И этот крик звал ее.

Она коснулась рукой дерева, чтобы не упасть.

– Ваня? – тихо спросила Лиза. – Ваня, это ты?

Голос продолжал звать ее.

Собравшись с духом, она начала медленно спускаться по тропинке к воде. Вороны, преследовавшие Лизу от лечебного корпуса, теперь собрались вокруг на верхушках старых сосен и молча следили за ней.

Выйдя на берег, Лиза остановилась. Яйцо все еще висело над рекой, но теперь