Нил Шустерман - Обделённые душой

— Ты хотя бы понимаешь, как это всё клёво, Коннор?! Я буду называть тебя Коннор, ладно?

Коннор смотрит на свою грудь: рана перевязана настоящим бинтом и закреплена хирургическим пластырем. Ага, он видит повязку, значит, рубашки на нём нет.

— Ты куда мою рубашку дел?

— Снял, куда дел. Увидел кровь, надо было проверить, откуда она. Кто это тебя порезал? Юнокоп? А ты его, небось, вообще укокошил, а?

— Ага, кранты ему, — подтверждает Коннор, надеясь, что его взгляд ясно говорит этому придурку: «Ты следующий».

— Эх, вот бы хоть одним глазком! — загорается кассир. — Ты же мой герой, ты это знаешь? — Глаза у него мутнеют, он погружается в воспоминания: — Беглец из Акрона разносит лагерь «Весёлый Дровосек» к чертям, убегая прямо из-под ножа! Беглец из Акрона транкирует юнокопа из его же собственного пистолета! Беглец из Акрона превращает десятину в хлопателя!

— Вот этого я не делал.

— Ну, может, и не делал, зато всё остальное-то делал! Этого достаточно!

Коннор думает о друге, который ждёт его на свалке, и у него начинает ныть сердце.

— Я следил за твоей карьерой, чувак, а потом они сказали, что ты умер, но я этому никогда не верил, ни одной секунды! Такого парня, как ты, так запросто не свалить!

— Никакая это не карьера, — отрезает Коннор. Ему отвратителен этот хмырь с его извращённым героическим культом. Однако хмырь как будто не слышит его.

— Ты же перевернул мир! Я тоже так мог бы, знаешь? Была бы возможность! И, может быть, опытный партнёр со знанием дела. Который не побоялся бы заесться с властями. Ты понимаешь, к чему я клоню, правда? Ну ещё бы, конечно, ты понимаешь, ты же голова! Я всегда знал, что если мы встретимся, то станем друзьями. Мы же родственные души и всё такое. — Тут он разражается смехом. — Беглец из Акрона у меня в штормовом подвале! Не-ет, это не случайно. Это перст судьбы, чувак! Перст судьбы!

— Ты двинул мне по яйцам. Это была твоя нога, а вовсе не перст судьбы.

— Ну да, ты того, извини. Но знаешь, мне же надо было что-то сделать, а то бы ты улизнул. Понимаю, это больно, но настоящего вреда ведь нет. Надеюсь, ты не будешь держать зла.

Коннор горько усмехается. Интересно, кто-нибудь видел, как на него напали? А если и видел, то им было наплевать, никто не попытался остановить драку.

— Друзей не привязывают к столбам в подвале, — указывает Коннор.

— Ну да, это тоже извини. — Однако хмырь не делает ни малейшей попытки освободить пленника. — Тут у нас загвоздка. Ты же понимаешь, да? Конечно, понимаешь. Если я тебя развяжу, ты скорей всего сразу же удерёшь. Сначала мне надо убедить тебя, что я — тот, кто тебе нужен. Что я парень приличный, хоть и двинул тебя, а потом привязал. Я докажу тебе, что такого друга, как я, в нашем свихнувшемся мире поискать, а это место — схрон что надо. Тебе больше не придётся никуда бежать. Понимаешь, в Хартсдейле никому ни до кого нет дела.

Хмырь встаёт и прохаживается по каморке, непрерывно жестикулируя. Глаза у него расширяются, словно он рассказывает страшилку на ночь. Он даже не смотрит на пленника, полностью погрузившись в свои фантазии. Коннор даёт ему выговориться: кто знает, глядишь, из этого словесного поноса и вынырнет какая-нибудь полезная информация.

— Я всё продумал, — продолжает кассир. — Мы выкрасим тебе волосы в чёрный цвет — будут, как у меня. Есть один чувак — по дешёвке впрыснет пигмент тебе в глаза, так что они тоже станут как мои, светло-карие. Постой, у тебя глаза немножко разные... но это ничего, мы их подправим, да? Потом расскажем соседям, что ты мой кузен из Вичиты; тут все в курсе, что у нас родственники в Вичите. С моей помощью ты исчезнешь с концами — никто не будет знать, что ты жив.

Мысль о том, чтобы сделаться хоть немного похожим на этого типа, так же неприятна Коннору, как пинок в пах. А что до того, чтобы остаться в Хартсдейле, то такое ему и в худшем кошмаре бы не приснилось. Однако несмотря на всё это, Коннор умудряется изобразить самую тёплую улыбку, на которую только способен:

— Ты сказал, что хочешь подружиться, а я даже не знаю твоего имени.

Его собеседник обижается:

— Оно было написано на моём значке в магазине! Не помнишь?

— Не заметил.

— Не заме-етил! Мужик, в твоём положении нужно быть более наблюдательным. — Он осекается, затем добавляет: — Я хотел сказать — в твоём положении там, снаружи. Здесь всё нормально.

Коннор ждёт, пока его захватчик не называет себя:

— Арджент. Серебро. По-французски это слово означает «деньги». Арджент Скиннер к твоим услугам.

— Из Вичитских Скиннеров.

Арджент вздрагивает, голос его полон подозрения:

— Ты слышал о нас?

Коннора так и подмывает поводить его за нос, но он вовремя соображает, что Арджент не обрадуется, смекнув, что над ним смеются.

— Да нет. Ты только что сам упомянул.

— А, ну да.

Теперь Арджент просто стоит и лыбится. Наверху лестницы открывается люк, и кто-то спускается по ступенькам. Это молодая женщина, похожая на Арджента, но на пару лет старше, выше и рыхлее — нет, не толстая, просто немного грузноватая и бесформенная, в некрасивой, старомодной одежде и с ещё менее осмысленным выражением лица, чем у Арджента, если это вообще возможно.

— Это он? Мне можно на него посмотреть? Нет, это правда он?

Внезапно поведение Арджента меняется.

— Заткнись, дурёха! — рявкает он. — Хочешь, чтобы весь мир узнал, кто у нас в гостях?

— Прости, Арджи, — говорит она, ссутулив широкие плечи.

Коннору не составляет труда понять, что это старшая сестра Арджента. Ей года двадцать два — двадцать три, хотя ведёт она себя, как маленькая. Да и лицо девушки, безвольное, туповатое, свидетельствует, что её слабый ум — не её вина, хотя Арджент явно придерживается иного мнения.

— Хочешь поддержать компанию — тогда брысь в угол и сиди тихо! — Арджент поворачивается к Коннору: — Грейс вечно орёт, аж стены гудят. Не понимает, что в помещении надо разговаривать потише.

— Но мы же не в помещении, — возражает Грейс. — Штормовое убежище во дворе, а не в доме.

Арджент вздыхает и трясёт головой, посылая Коннору преувеличенно страдающий взгляд:

— Не, ну скажи, это разве жизнь?

— Не жизнь, — соглашается Коннор. Вот и ещё один кусочек полезной информации. Подвал не в доме, он во дворе. Это значит, что если ему, Коннору, удастся удрать отсюда, он окажется на десяток ярдов ближе к свободе.

— А как мы сохраним тайну, когда остальные домашние вернутся с работы?

— А никто больше не придёт, — сообщает Арджент. Именно за этой новостью Коннор и охотился. Хотя кто знает, хорошо это или плохо. С одной стороны, если бы в этом доме жил кто-то ещё, то, может, у него хватило бы ума остановить эту комедию, пока не поздно. Но с другой стороны, человек с мозгами, скорее всего, сдаст Коннора властям.