Юрий Горюнов - Между светом и тьмой...

Так вот. Пациентки в основном были дамами состоятельными, и доставляли некоторые неудобства в общении, капризничали, вели себя высокомерно, правда, меньшинство. Разрыв между приемами составлял не менее десяти минут, чтобы исключить их сидение в очереди и не давать возможности им встречаться в коридоре лицом к лицу. Не все они любили друг друга, да и лица у всех были разные при общении. Каждая приходила на прием со своими вопросами, проблемами, которые сами себе и придумывали. Я, действительно научился видеть их глаза, в которых была просьба, надежда, уверенность, лукавство. Да, были и такие, которые откровенно пытались привлечь мое внимание, как мужчины, к себе, к своим формам. Что скрывать, часто они радовали глаз, но я надеялся, что в силу их капризности, больше их не увижу, понимая иллюзорность своих желаний, так как они приходили в дальнейшем на процедуры.

Рабочий день подходил к концу и был перерыв между приемами, когда ко мне зашел заведующий отделением, мой приятель Константин. Войдя, он устроился в одном из кресел, коих в кабинете было три, и посмотрел сквозь окно.

– Замечательная погода сегодня. Сейчас бы не здесь сидеть, а на веранде, где нибудь за городом и в молчании созерцать природу.

– Ты ко мне про природу пришел поговорить или по делу?

– Нет в тебе романтики, Дима. О делах наших говорить скучно, а о прекрасном – возможность дать отдохнуть душе.

– Да ладно. Ты и о душе!

– Да, представь себе, ничто человеческое мне не чуждо. Созерцать природу и чтобы рядом сидело милое создание, а главное, молча, которое тоже радовало бы глаз, и считать ее частью пейзажа.

– Зачем тебе немая?

– Ты циник. Чаще всего, как показывает мой опыт, очаровательные создания имеют сногсшибательную внешность, которая заменяет отсутствие всего остального.

– Ты, Костя, не там опыта набираешься. Есть и иные.

– Может быть ты и прав, но мне не встречались. Меня привлекают формы, все остальное вторично. Но я заскочил к тебе попросить об одном одолжении.

Я сделал удивленное лицо и спросил: – Ты! Об одолжении! Эти два понятия в тебе не совместимы. Ты всегда привык указывать и не просить, а брать.

– Смешно. Покопаться бы в твоей родословной и узнать, нет ли у тебя в роду плотников.

– Почему именно они?

– Шутки плоские и отполированы.

– Стараемся, полируем, надо же, как то начальство привечать. Но все-таки что за одолжение? Хотя мне было приятнее поговорить о природе, о прекрасном.

– Кто бы сомневался. При твоей работе надо давать отдых глазам, которые видят за день столько прекрасных тел, но, увы, я по делу. Я посмотрел записи к тебе на прием и хочу попросить тебя принять одну женщину завтра после окончания работы.

– Она конечно прекрасна, необыкновенна? – иронично перебил его я.

– Да. Очаровательная женщина, но в ней есть что-то такое жесткое, холодное. Красивые глаза, приятный овал лица, но вот кожа на щеках грубоватая, как-то не вписывается в общий облик. Линия подбородка, линия губ очень уж энергичны. Надо все это скрыть.

– Что, когда касаешься щеки, обдираешься? Ты присмотрись, вдруг это мужчина?

– Огорчу тебя – женщина.

– Если она так хороша, тогда что ей надо у меня? Я не занимаюсь хирургией.

– Она хочет процедуры, чтобы кожа была мягче, чтобы убрать, скрасить свою холодность.

– Знаешь, я не хирург и не стилист, ты ей наобещаешь, что я волшебник и с этим мнением она и придет.

– У тебя извращенный ум от частого созерцания женских лиц. Просто хорошие процедуры по твоему рецепту.

– Извращенный ум? Как я с тобой работаю, не могу понять? А главное, за что мне такой начальник? – улыбнувшись, я адресовал ему вопросы.

– Работаешь наверняка для того, чтобы получать заработную плату. Но ты себя переоцениваешь, называя это работой. Люди деньги платят, чтобы посмотреть полуобнаженные женские тела и красивые лица, а ты их руками трогаешь. Сказка, а не работа для сексуально озабоченных.

– Для них скорее пытка, душевная травма и не излечимая.

– Ладно, их травмы это забота психиатров. Наша, преобразовывать тела, чтобы радовали глаз. Ну, так что мне сказать знакомой? Я не могу отдать ее в другие руки. Твоим рукам я доверяю полностью во всех смыслах. А как профессионал ты умеешь, если захочешь, творить чудеса.

– Заметь, у этих чудес есть автор, – парировал я.

– Признаю. Значит договорились. Я знал, что ты добрый, отзывчивый человек. Побольше бы таких работников.

– Да, и чтобы ночевали здесь.

– Это как получится. Да, когда я заходил к тебе, около двери сидел мужчина. Он в графике? Мужчины редкие пациенты у нас.

Я посмотрел запись приема и, кивнув головой, подтвердил: – Да, записался один. Он последний сегодня. Уходя, пригласи его войти, что время тянуть.

Мой приятель неохотно поднялся из кресла и направился к двери, выходя из которой обратился к невидимому мне пациенту: – Проходите, пожалуйста.

В кабинет вошел мужчина, примерно моего возраста. Одет он был в джинсовый костюм: джинсы, короткая джинсовая куртка поверх рубашки в крупную бежевую клетку. Все было практически в ковбойском стиле, только без шляпы и коротких сапог, которые заменяли коричневые летние ботинки.

Я пригласил его сесть и посмотрел на его лицо, пытаясь понять цель визита, так как лицо было чистым. Иногда ко мне обращались мужчины, но все вопросы были относительно кожи лица, остальные части тела их устраивали. У этого клиента было красивое, загорелое лицо, коротко стриженые волосы, без единого седого волоса, хорошо сочетались со смуглой кожей. Нос чуть с горбинкой. Тонкая линия губ, придавала лицу чуть игривое выражение. Глаза его я видеть не мог, их закрывали дымчатые очки. Я видел их движение, но не видел цвет зрачков. В нем чувствовалась сила и уверенность. Даже сквозь дымчатые очки, его взгляд словно заглядывал внутрь собеседника, и в тоже время, это был тип мужчины, которые скорее приходят в гости на кофе, когда муж отсутствует, чем согласиться быть приглашенным на семейный ужин.

– Слушаю вас, – произнес я, глядя ему в лицо, – что привело ко мне? Что случилось?

– Видите ли, что со мной случилось, то произошло очень давно, и стало уже историей, – голос его звучал тихо и даже глуховато, что придавало некую таинственность, – на текущий момент я здоров так, что можно позавидовать. А привело вот что. Один мой, скажем так, знакомый хотел бы с вами встретиться, чтобы обсудить некоторые вопросы. Сам он, по ряду причин, прийти к вам не может.

– Он что, не может передвигаться?

– С передвижением у него полный порядок. Передвигается такими способами, что простому смертному не под силу. Для него передвижение не проблема.

– Что же тогда? Слишком занят?