Максим Смирнов - Нокс

   - Грязная сука, решила меня трахнуть? - пижон выкатывает свои рыбьи глаза, облизывается, но не опускает пистолет, все еще держа на мушке Катрин. - Это ищешь! - он трясет кредитами в кармане. - Ну, раздевайся! - Катрин не шевелится, и лишь полы плаща развеваются на ночной улице как крылья ворона. Она видит боковым зрением Скольда, что притаился за углом, которого скрывает темнота и музыка, что идет из здания. - Именем "Нокса" приказываю тебе вавилонская шлюха снять с себя одежды! - второй рукой пижон лезет в карман и достает жетон.

   - Коп! - еле слышно, одними губами говорит Катрин. Они превратят ее в падаль. Скольд все видит, но с каждой секундой в его теле разливается ярость - никто не смеет его Катрин называть шлюхой. Легавый может успеть выстрелить, но у него нет выбора. Есть только шокер и секунда времени, пока "Нокс" не пронюхал, что к чему!

   - Незаконное занятие проституцией, вы знаете, чем это грозит!

   - Это недоразумение, - говорит Катрин, - вы мне понравились.

   Коп растягивает губы в подобие улыбки и смеется, но его смех, почему-то напоминает кряхтение. Скольд готов наброситься на легавого, но тот, опуская пистолет говорит.

   - Детка, я не могу нравиться, я коп! Из этого следует, что меня могут ненавидеть!

   - Вы и вправду симпатичный мужчина.

   - Я почти отпустил тебя, но я не люблю, когда мне врут! - он снова поднимает пистолет и нажимает на курок. Но прежде чем выстрелить, его откидывает на землю, и волна электроимпульса проходит по его телу. Катрин отскакивает назад, от возможной траектории полета пули. Катрин отскакивает назад, от возможной траектории полета пули. Но легавому, уже не до пальбы. Беднягу начинает трясти, его глаза лопаются, а ноздри издают судорожное шипение. Вены на руках вздуваются, и прорываются кровью, заливая пиджак из синей материи. Голова больше не дергается, и из носа течет струйка крови. Над ним стоит Скольд и отключает электрошок.

   - Я завалил легавого, скоро здесь будет жарко. Пора сматываться!

   - Ты спас мне жизнь, - Катрин обнимает его и целует его в губы. Скольд принимает поцелуй, и когда заканчивает то говорит:

   - Никто не смеет называть тебя шлюхой, будь это хоть сам создатель "Нокса"!

   - Коп, кто бы мог подумать! Но на нем не было формы...

   - Это не важно, легавый отдыхал, на нем не было формы, и он прошел не по жетону, а по пропуску. Я срежу штрих-код, а ты проверь карманы. Ему наливали коктейли не за красивые глаза.

   - Он хорошо прожарился! - смеется Катрин. Ей не жалко его, это их работа.

   - 16 000 вольт! Крыса в микроволновке. Сгорает изнутри и зовет на помощь "Нокс"!

   - От него воняет жареным мясом...

   Из "Асфальтированного рая" выходит компания, и на миг пустошь вокруг пропитывается музыкой, и смрадом тяжелого дыхания посетителей. В темноте видно, как два человека в длинных одеждах склонились над телом. Нокс-наркоман скончался от передоза, охрана клуба завалила бомжа: можно подумать что угодно, если увидеть обезображенное, худое тело в нижнем белье, с исчерченным полосой ужаса лицом и куском срезанной кожи. Но никто сразу не подумает, что у кого-то хватило смелости завалить копа и ограбить его.

   Но Скольд и Катрин идут по другую сторону улицы, и им нет дела, что произойдет после ухода. Они торопятся в нору, они считают кредиты и несут маленькому ублюдку пропуск в "Асфальтированный рай". На Скольде кровь копа, но никто не смеет Катрин называть шлюхой!

*

   Урсула стоит и смотрит на яму. Яму, в которой лежат остатки уже сгнившей рыбы, похороненной месяцы назад, и в которую сегодня опустится еще пять рыбин. Рыба смотрит глазами ее дочери, и ей кажется, что она не может простить мать: ее дочь Мэнди не может простить Урсулу. Она не уберегла дочь в "Ноксе", ее больше нет с ней, и все что происходит сейчас это нелепая выдумка вечной тьмы, что сгустилась над городом.

   "Слеза тряпичной куклы" разделяет "Нокс" на две части большой, изогнутой в трех местах кривой. Река загажена отходами, трупами и грязью, что вымываются с улиц. Рыба там невкусная, но Урсула заказывает ее именно оттуда. Старая женщина не ест эту рыбу, старая женщина ее лишь хоронит. Река приняла ее дочь! Урсула не имеет выхода, она никогда не видела свою дочь после этого, она не знает где могила ее дочери. Мэнди, девочка с двумя косичками за ушами в голубом платье, смотрит на мать с фотографии и улыбается. Урсуле кажется, что дочь смеется с нее. Рядом с ямой, что находится за домом, выходит окно из спальни старой женщины. Оно приоткрыто. Слишком бесцеремонно в тишину этой странной похоронной процессии вырывается звук рекламы, исходящий из телевизора. Урсула отвлекается, но не смеет отрываться от своего дела. Она не оставит рыбу, иначе ее могут утащить бомжи, а от звука рекламы можно абстрагироваться.

   ЭЙ, ДЕТКА, НОКС ЛЮБИТ ТЕБЯ! СЕКУНДА ВАШЕГО ВРЕМЕНИ, ЭТО НАШ ЗАРАБОТОК, НО НАШ ЗАРАБОТОК ЭТО ВАШЕ СЧАСТЬЕ!!! ДЕШЕВЫЕ НОРЫ ДЛЯ ВСЕХ, ВСЕГО ЗА 500 КРЕДИТОВ. ВАША МЕЧТА О СОБСТВЕННОЙ НОРЕ СТАНОВИТСЯ РЕАЛЬНОСТЬЮ. ПОЛУЧИТЕ РЕКЛАМНЫЙ ПРОСПЕКТ УЖЕ СЕЙЧАС, ПОЗВОНИВ ПО НОМЕРУ, ЧТО ВЫ ВИДИТЕ НА ЭКРАНАХ. И ЗАПОМНИТЕ, НОКС И ВПРАВДУ ЛЮБИТ ВАС (ПОТОМУ-ЧТО КРОМЕ ВАС У НЕГО НИКОГО НЕТ...). Тишина заполняет место между рекламой, и новостями, а Урсула смотрит на гнилую рыбу, что лежит на дне, и молится. "Нокс" не просит молиться ему, но это чертовски приятно, когда тебе молятся. Она целует первую рыбу, что купила у Вилли, и бросает ее в яму. СЛЕЗА! Катится и падает вслед за рыбой. ПРАХ К ПРАХУ! Оглядывается по сторонам и продолжает ронять слезы не только в яму, но и на газон, поросший мелкой коричневой травкой. Мистер Борге ушел в морг. Если бы ее дочь оказалась на его столе, он бы распотрошил ее как куклу. Как тряпичную куклу! Следующая рыба получает свой прощальный поцелуй, и летит за первой. Еще одна, а там и последующие за ней две! Все они оказались там, где и должны быть - в земле: прах к праху, земля к земле. Урсула не может сдержать слез, а лишь смотрит в яму, где лежат ее мертвые рыбки, части ее дочки. С глазами полными слез. Или слизи, для нее это не суть важно. Мэнди! Бедняжка не вышла замуж, не родила ребенка, а Урсула так никогда и не станет бабушкой. Она стареет, Урсула не становится моложе. А ее дочери всегда так мало лет!

   Она закрывает яму крышкой, смотрит на соседний дом, где вчера вечером ее встретил мистер Борге, и плетется на ватных, от усталости и горя ногах в дом. Наливает в стакан виски безо льда, осушает его в два присеста, наливает еще один и идет в спальню, где располагается напротив телевизора в кресле. Голова греется от алкоголя, а слезы пропадают сами собой. На экране весело скачут картинки.