Линн Рэйда - Там, где нет темноты

Темные глаза Бродена расширились.

— De profundis clamavi ad te… — чуть слышно сказал он.

« Браэн раздраженно сдвинул брови. Это что, латынь?.. Кажется, что–то религиозное, но полной уверенности у О» Браэна не было. Сотрудники полиции мысли знали многое, о чем не полагалось иметь представления простым партийцам — считалось, что это поможет лучше вычислять мыслепреступников — но настолько далеко этот принцип не распространяли. Да и то сказать, таких мыслепреступников, как Броден, в Минилюбе не бывало уже много лет. «Да где вы видели людей?..» — спросил тогда Майк Броден. Его жуткий, хриплый смех даже сейчас звучал в ушах О» Браэна.

Неважно. Через час с этой историей будет покончено раз и навсегда.

« Браэн тяжело поднялся на ноги и вышел в коридор.

Подготовка к самому последнему этапу следствия — это серьезный, почти ювелирный труд. Тут нельзя допустить ошибки. Казалось бы, если постоянно наблюдая за каким–то человеком, не так уж трудно выяснить его самый главный страх — порой люди настолько легкомысленны, что выдают себя даже в случайных разговорах… но тут есть одна беда: далеко не всегда именно то, что человек считает своим самым главным страхом, оказывается им на самом деле. Из–за этого первое время после появления методики случались глупые ошибки. Скажем, человек всю жизнь до обмороков боялся высоты и прямо–таки зеленел, случайно подходя к открытому окну на верхних этажах, а потом выяснялось, что на деле его самый потаенный, самый жуткий страх — ослепнуть или оказаться погребенным заживо. А с Броденом, большая часть жизни которого оставалась скрытой от внутренней партии, задачка вроде бы должна была оказаться еще сложнее. О» Браэн пытался найти ответ в его революционном прошлом, сопоставлял записи того, как Броден ведет себя в камере, копался в собственных воспоминаниях… а между тем ответ все это время находился прямо на поверхности. О» Браэн даже рассмеялся, когда наконец–то докопался до него. Майк Броден чуть не утонул, когда ему было одиннадцать лет. Старший брат столкнул его с самодельного плота прямо на середине речки, полагая, что это как раз и есть самый подходящий для мужчины способ научиться плавать — а потом едва сумел вытащить наглотавшегося воды Майка обратно. Если верить старым, пожелтевшим письмам из семейного архива — миссис Броден переписывалась со своей племянницей — то Майка еще долго мучали кошмары, в которых он тонул и из последних сил колотил руками по воде, а брат пытался справиться с течением, относившим плот все дальше от испуганного младшего. История, по правде говоря, до отвращения банальная, после всего, что О» Браэн вынужден был пережить по вине Майкла Бродена, он предпочел бы что–нибудь более впечатляющее. Но, в конце концов, даже у исключительных людей страхи бывают совершенно заурядными. И в этом отношении им можно только позавидовать. Во всяком случае, О» Браэн с радостью бы поменялся с кем–нибудь из них.

Он медленно, как будто нехотя прошел по коридору, толкнул рукой знакомую входную дверь — и почти сразу же увидел Бродена, мешком обвисшего в руках конвоя.

— Что с ним?.. — нахмурившись, спросил О» Браэн. И, видя заминку охранников, повысил голос — Вы оглохли?.. Что с ним, обморок?

— Н-нет, сэр… Боюсь, что он…

— Он умер, сэр, — прямо сказал второй охранник, начавший работать относительно недавно и поэтому не понимавший, что произошло нечто недопустимое.

Действительно недопустимое.

— Как это «умер»?! — прорычал О» Браэн.

Глаза у первого охранника забегали.

— Я не знаю, сэр… должно быть, остановка сердца… он ведь совсем старый, сэр.

— Мы приказали ему встать и следовать за нами. Он не спорил, тут же встал и пошел к двери. А потом как будто бы споткнулся и упал, — сказал второй охранник, не заметивший отчаянных гримас, которые в эту минуту делал ему первый. — Мы тоже подумали, что это обморок. Фил обрызгал его водой, потом дал ему пару раз по морде, чтобы он очнулся. А потом мы поняли, что он совсем того. Загнулся, одним словом.

— Почему не вызвали врача? — тусклым от злости голосом спросил О» Браэн.

Старший из охранников опять начал оправдываться, но это уже не имело ни малейшего значения.

Он умер. Майкл Броден умер. Эта мысль вворачивалась в голову О» Браэна, как тупой заржавленный шуруп.

Он умер, так и оставаясь при своем, и значит… значит… Тут О» Браэн развернулся и со всего размаха саданул кулаком о твердый белый кафель, вынудив охрану испуганно отшатнуться. Ерунда, ничего это не значит. Броден просто умер раньше, чем сломался. Одна старая, изношенная мышца в организме — и плоды его трехмесячных усилий пошли коту под хвост! Если бы не эта остановка сердца, он бы обязательно сломался… все ломаются… вопрос лишь в том, когда и как.

* * *

« Браэн несколько минут смотрел на дверь, закрывшуюся за Адамсом, оттягивая момент, когда придется взяться за оставленные референтом бланки. Он не просто «не любил», а прямо–таки ненавидел эту часть своей работы. И не зря. В подобные минуты он казался себе арестантом, опутанным эластичными ремнями и не имеющим никакой возможности избежать предстоявшей ему пытки. О» Браэн просмотрел составленный Адамсом список, отмечая имена, которые нужно было забыть в первую очередь.

Майкл Броден.

Роза Линден.

Эмма Уоррен.

Рональд Аткинс…

Просто крошечная часть в общем потоке арестантов. Незаметная пылинка в жерновах истории. Но каждое имя — как удар невидимого тока.

Хэтти Довард.

Алан Бькенен.

Макс Фут.

Все те, кто вырвался из их подвалов раньше, чем сломался, и тем самым подорвал самый фундамент власти Партии. Конечно, каждый такой эпизод был чистейшей воды случайностью, а то и результатом преступной небрежности кого–нибудь из следователей. Но иногда в подобные моменты, когда он сидел один над этими проклятыми листками, О» Браэну казалось, что с годами их становится все больше.

Ивэн Рэйли…

Шон Мак — Кинан….

Элизабет Смит….

Их больше нет. Но главное — их всех никогда не было.

Как правило, люди сами не знают о том, каков их самый главный страх. О» Браэн многое отдал бы за подобное незнание. Сам он отлично знал, что если он когда–нибудь окажется в том месте, где не существует темноты, он встретится там со своей памятью.