Ник Средин - Праведник

— Какая разница?

— Теоретически — у них не было такой цели, — пояснил я. — Мы сами придумали бяку и забились по углам. Спасибо за поддержку. Все под контролем.

Во вторник я пошел в церковь. В городе действовали три православные церкви — Трех Святителей, Борисоглебская и Николаевская. Первая была центральным собором города, там вечно толпился народ, а ступеньки и подходы надежно оккупировали нищие и калеки. Священники иногда гоняли попрошаек — но успеха не добивались.

Николаевский монастырь разместился в низине, на границе города. Женский монастырь. Хотелось поговорить с кем-нибудь без лишних глаз — поэтому я выбрал Борисоглебскую. В центре частного сектора, над рынком примостилась аккуратная небольшая церковка. Во время службы народ набивался очень плотно. Сейчас не было никого. Я разыскал священника. Попросил несколько минут для беседы. Батюшка, лет тридцати, доброжелательно улыбнулся, предложил сесть на лавочку у стены. В храме царил полумрак. Поблескивал золотом иконостас. В темноте прятались лица святых. Перед двумя иконами теплились лампадки.

— Мне нужно найти праведника, — сказал я.

— Зачем? — удивился священник.

— Мы собираемся лететь на звезды. Кто-то должен сохранить веру — и поддержать остальных в испытаниях.

Священник огладил бороду.

— Если он будет праведником — люди охотнее поверят, — пояснил я. — Потянутся. Будут следовать примеру…

— А кто такой праведник? — поинтересовался священник.

— Тот, кого любит Бог.

— Он любит всех.

— Кого любит больше.

— Он всех любит одинаково.

— Ладно. Тот, кто радует Бога.

— Он радуется всем.

— Ладно. Зря меня на метафоры потянуло, — я вспомнил определение из словаря. — Человек, который живет праведной жизнью и не имеет грехов.

— Кто без греха?

— Праведник.

— Таких людей нет, — покачал головой священник. — А если кто-то скажет, что не имеет грехов, значит, он тщеславен.

— У кого меньше грехов, чем у остальных.

— А как это измерить? На вес? — священник улыбнулся. — Или на количество?

— То есть праведников нет?

— Или все мы — праведники. Я хочу понять, кто тебе нужен. Я бы посоветовал поискать священника, который согласится нести свет веры к звездам.

— А если он — грешник?

— Грешник, — согласился священник. — Все мы грешники. Но он поможет не потерять веру.

— Вы не хотите меня понимать!

— Нет, — батюшка вздохнул. — Ты сам себя не понимаешь.

— Мне нужен праведник.

— Кто это?

— Вам лучше знать!

— Святой, который, будучи мирянином и живя в миру, вел святую и праведную жизнь, — сказал священник. — Есть такое определение. Но если мирянин — ты зря ищешь его в церкви. Мирянин, может быть, покажет личным примером, как надо жить. А чтобы сохранить веру — нужен священник. У мирянина праведность может быть показная. Кроме того, таких людей часто называют сектантами. И даже если ты его найдешь, он откажется признавать себя праведником. Или он не будет праведником.

— Ладно, все понятно, — я поднялся. — Спасибо.

Митрополит пообещал подобрать несколько человек, которые помогут колонизаторам.

— Это не праведники, — сказал Марк. — Но тоже очень полезные люди.

— Ясно, — согласился Андрей. — Будем искать. А кто такой праведник?

— Ты поймешь, — улыбнулся француз. — Когда найдешь. С ним становишься спокойнее. Чище. Просто если постоять рядом.

— Зашибись, — кивнул журналист. — Это мне теперь надо постоять рядом со всей Республики?

— Я помогу, — пообещал я.

— Ты лучше административной стороной занимайся, — буркнул Энди. — Тебя на все не хватит. А если организатор надорвется, ничего хорошего не получится. Справлюсь.

В начале августа состоялся концерт. Организовали с размахом — бесплатно и на стадионе. Придавленные масштабом, местные группы сначала робели.

Зрители настороженно ждали подвоха — бесплатный сыр был на виду, искали мышеловку. То я, то Марк, то ведущий произносили короткие речи про колонизацию. Зрители сначала не реагировали. На третьем выходе стали смеяться. На шестом — самые остроумные кричали вместе с нами рекламные девизы.

— Отлично, — улыбался Марк.

На сцену вышел Димка.

— Посвящаю песню всем, улетающим к звездам! — выкрикнул завлит. — Одному другу — он поймет! За тех, кто в космосе!

Зрители притихли. Как только пошла музыка — заорали, затанцевали перед сценой. Я смотрел из-за кулис. Обнявшись за плечи, прыгали парни и девушки. Кому-то освободили место: парень стоял, склонив голову, и махал хаером — длинными волосами — по кругу.

— Хочешь к ним? — предложил француз. Я отказался. Наверное, постарел.

— Хорошо. На заказ писал, не знаешь? — спросил Марк.

— Он на заказ не умеет! — я обиделся.

— Прости, — извинился француз.

Димка закончил петь, зашел к нам. Марк побежал в очередной раз произносить речь.

— Дружище, — Димка отвел глаза. — Я не полечу. Жена отказалась. Наотрез. А я без нее… Сам понимаешь.

— Да, — я вздохнул. — Спасибо за песню.

В конце августа Марк вызвал передвижную лабораторию. Cняли домик на окраине, установили оборудование. Пустили бесплатный автобус — из центра прямо к лаборатории.

В соседней комнате разместился нотариус. Каждый, подавший анкету, приглашался на обследование. Компания оставляла за собой право отказать без объяснения причин.

Я потребовал пояснений.

— Плохая генетика. Болезни. Психологическая неустойчивость, — перечислил Марк. — Это из того, что я знаю. У нас хорошие специалисты. Сам понимаешь, компании нужно как можно больше колонистов. Но необходимо, чтобы все долетели и на месте выжили. Я попросил, чтоб помягче отсеивали. Психологи будут браковать, как всегда. Медики могут пропускать тех, кого на Западе помечают «не рекомендуется».

— Это как?

— Это если проблемные гены, — пояснил Марк. — Или болезни — не критичные, но которые могут осложнить жизнь. Если все пойдет хорошо и мы наберем больше десяти тысяч, пообещаем отправить их следующим рейсом. Пригласим на Марс — там понадобится много рабочих.