Евгений Соломенко - Ваш номер — тринадцатый

Когда сюжет с вурдалаками досмотрели до конца, Администратор резюмировал:

— Суд, по нашим прикидкам, продлится еще не менее полугода. Тем более что адвокаты требуют повторной экспертизы на предмет вменяемости подсудимых. Главное — этот процесс уже наделал много шума, телевидение и газеты трещат о нем взахлеб. Что нам и требуется!

Докладчик значительно оглядел присутствующих:

— Вот тут-то, батеньки мои, на арену вступает «Утренняя звезда». Этим кукишам марципановым приговор вынесем мы, а никакой не судья. Вынесем и приведем в исполнение! Вопросы есть?

— Ражрешите, гражданин Админиштратор? — проквакал ласковый голосочек Пифагора.

Откуда-то из кармана Гном извлек второй блокнотик — еще более засаленный, чем первый, — и начал деловито его перелистывать. Наконец нашел искомое:

— Вот! Я тут на вщякий шлучай пуштил в ражработку одного такого же шволоча. И, как положено, жадокументировал. Пожвольте жачитать!

Дождавшись разрешающего кивка, Пиф-Паф откашлялся и начал «жачитывать»:

— Гражданин Шуровцев Роман Игнатьевич, 27 лет. На минувшее рождештво прибыл иж Мошквы в Кажань и вштупил в контакт ш щебе подобными шубъектами. В период ш 6 по 8 января жгли ритуальный огонь, ошкверняли хриштианшкие иконы, читали дьявольшкие молитвы. И иждевалищь над девятнадцатилетней гражданкой Хариной Людмилой Антоновной, которую похитили на трамвайной оштановке. Гражданку Харину укажанные граждане нащиловали, ижбивали, режали ей конечношти, а кровью окропляли штены, церковные рашпятия и иные предметы поповшкого культа. 9 января выброщили ее в шугроб: думали — мертвая. А потерпевшая очухалащь и дала покажания. Шледштвенные органы вожбудили уголовное дело, арештовали гражданина Шуровцева в Мошкве. При этом удалощь выяшнить шледующее…

Пифагор сделал паузу, оглядел всех орлиным взором и продолжил:

— Гражданин Шуровцев являетщя верховным ера… ерафантом ариошофшкой органижации «Жаветы Нави»…

— Кем является? — переспросил Администратор. — Иерофантом, что ли?

— Вот-вот! — согласно закивал головкой Пиф-Пафыч. — Ерафантом!

И тут же сам полюбопытствовал:

— Гражданин Админиштратор, дожвольте вопрош! А что жначит — ариошофшкое?

— Значит — изучающее арийцев, — пояснил председательствующий. — Итак, что далее, батенька мой?

— Далее удалощь уштановить, что гражданин Шуровцев окажалщя еще и лидером «Рушшкого национального легиона».

Для несведущих Пиф-Паф пояснил:

— Это которые нощят шваштику и орут, что Рошщия — для рушшких.

И резюмировал:

— Щейчаш этот ерафант Шуровцев ожидает шуда. Такая вот дишпожиция. Может, нам и этого ерафанта тоже в рашпыл пуштить?

Администратор задумался, побарабанил по столешнице пальцами. Наконец качнул головой:

— Не надо его в распыл! Этот Суровцев, батеньки мои, может оказаться для «Звезды» вполне полезным человечком. Да и Легион его, глядишь, приходится! А посему вы, Пифагор Пафнутьевич, поспособствуйте, чтобы дело это прикрыли. За недоказанностью или еще как. А потом тащите своего ариософа ко мне. Вручим ему тринадцатый номерок — и пускай ваш «ерафант» служит нашему делу!

Генеральный директор «Антея» хлопнул кулачищем по столу:

— Итак! Еще вопросы, замечания, уточнения есть? Нет? Тогда приступаем! Дьявол в помощь!

Зорин сидел сам не свой. Больше всего ему хотелось прибить эту мразь, этого наглого чмошника, посягнувшего на финансовое благополучие господина главного редактора.

Вообще-то Зорин не принимал посетителей, но этот настырный паразит все-таки пробился на личный прием. И поведал такое, от чего свет в редакторских очах едва не померк.

Гость представился как Глеб Бахметьев, дизайнер холдинга «Дайана Энтерпрайз». Зорин напрягся: это же та самая фирма, акции которой он так удачно прикупил! И таким солидным пакетом!

Об Энтерпрайзе и пошла речь.

Стараясь говорить спокойно, Бахметьев выкладывал свою историю, и на него все больше наваливались воспоминания…

…Уже второй час Глеб Бахметьев сидел в мастерской, намертво впившись пальцами в теплый стакан. И казалось ему — это не водка плещется в граненом стекле, а легкие волны набегают на песок. А там, где они останавливают свой бег, у самого уреза воды лежит Эдик Заславский, скорчившийся голышом на холодном песке.

Второй час, как Глеб вернулся с проклятого Голубого озера, куда его срочно вывезли на опознание. Следователь со злым и мелким лицом сразу же пояснил: все, в общем-то, очевидно.

Очевидным для следователя было, что Эдик учинил пикничок с двумя девицами развеселого поведения, употребил с ними три бутылки коньяка и спьяну полез в воду.

— Ну а после такой дозы не штука — утопнуть и в луже! — заключил виртуоз дедуктивного метода.

И вот после опознания, возвратясь в город, Глеб закатился в старую свою мастерскую, куда не заглядывал уже полтора года. С прожженной сигаретами клеенки смахнул слежавшуюся пыль, шлепнул в центр стола прихваченную по дороге «белоголовку», достал с полки стакан…

Глеб знал две вещи, о которых не ведал следователь, а именно: что Эдик уже несколько лет абсолютно не интересовался женщинами и что по причине зверской аллергии Заславский не мог влить в себя ни капли коньяка.

Даже теперь, будучи уже мертвым, Эдик не желал уходить из его жизни. Он словно бы сидел тут же, за Глебовым столом. Вот так же сидел он в этом продавленном кресле позапрошлой зимой и то уговаривал, то злился:

— Да хрен ли ты, Бахметий, вцепился в свой мольберт? Выставку персональную готовишь? Так ты ее лет пять уже открыть собираешься. Не надоело самому-то себе врать? Плюнь ты на эту свою живопись, пока она тебя до Кондратия не довела! Давай я тебя в нашу фирму пристрою. Фирмочка — ничего себе: крепко на ногах стоит, да еще и приплясывает!

Сколько уж раз выслушивал Глеб Эдикины заклинания? А тут вдруг взял да и согласился. И зарок себе дал: отныне в мастерскую — ни ногой!

И началась у него совсем иная жизнь: дизайн графический, дизайн выставочный, логотипы и фирменные стили, буклеты и постеры. Свежеиспеченный дизайнер прилежно оттачивал внешнюю атрибутику многоуважаемой фирмы «Дайана Энтерпрайз»…

И только сейчас, когда Эдик Заславский так нелепо и так страшно погиб, Глеб вернулся туда, куда его манило каждую ночь. Это мертвый Эдька привел его обратно. Привел — и стоит рядом, и снова, как в прошлый понедельник, кричит шепотом, выпучив азартные глазищи:

— Я, Бахметий, такого накопал! Фирмочка-то наша, оказывается, хапанула акции комбината в обход конкурса! Ха-ха, не слабо, да? Флагман всей сталелитейной индустрии прикарманили под шумок, и концы в воду!