Игорь Градов - Грустная история Васи Собакина

Священник прищурился, а потом уверенно произнес:

— Полукровка!

— Верно, — кивнул я, — но не простая. Элли, расскажи, пожалуйста, уважаемому первосвященнику историю своей жизни.

Элли вышла вперед и вкратце пересказала то, что знала от своей матери — и про своего отца-эльфа, и свое рождение. Сарель слушал молча, Нолли (она вернулась вместе с дедом) смотрела на Элли сочувствующе.

— Ну и что? — пожал плечами первосвященник. — Обычная история, такие были уже не раз и не раз еще будут. Закон все равно гласит: полукровка не имеет права жить в нашем селении и называться эльфом.

— Но для своего внука ты все же сделал исключение, — напомнил я.

— Какого внука? — вздрогнул Сарель.

— Лаора. Он мне все рассказал перед нашей последней битвой. И про свою мать, Сарри, про своего отца, князя Редрика. Получается, что ты, Сарель, дважды обманул наш клан — когда скрыл правду, что твой внук Лаор является полукровкой, и когда умолчал о том, что Редрик приходился тебе близким родственником. А это очень важные сведения, и ты обязан был сообщить их Совету старейшин. Но не сделал этого. И вообще постарался выгородить свою дочь Сарри, хотя она заслуживала всяческого осуждения…

Сарель с ненавистью посмотрел на меня:

— Ты ничем не сможешь доказать это! Лаор мертв, и никто никогда тебе не поверит.

— Ты обвиняешь меня во лжи, первосвященник Сарель? — выпрямившись во весь рост, громко произнес я. — В таком случае я требую, чтобы меня испытали заклятием правды.

Сарель уставился на меня — он явно о чем-то размышлял. Заклятие правды — страшное испытание, его накладывают лишь в крайних случаях, когда нет иного способа узнать истину. Соврать или хотя бы уклониться от прямого ответа под его воздействием нельзя, испытуемый не в силах противиться страшным колдовским чарам и выдает все, что знает. Но, самое главное, испытание проводится публично, в присутствии всех старейшин клана. Значит, если я сказал правду (а Сарель это точно знал) и меня подвергнут заклятью, то постыдная история его дочери станет известна всем…

Именно это, судя по всему, больше всего взволновало Сареля. Он понимал, что я в случае необходимости пойду до конца и потребую провести испытание. Право на это имеет каждый эльф, особенно в том случае, если хочет доказать, что его слова — истина. И тогда весь калан узнает тщательно скрываемую тайну первосвященника…

И Сарелю, несомненно, придется ответить за многолетний обман, а это как минимум лишение священного сана и изгнание из нашего селения. А также позор, годы скитаний, лишений и смерть в одиночестве. Никто не протянет руку помощи отвергнутому эльфу, никто не придет к нему, чтобы произнести слова прощания и с почестями проводить в последний путь, никто не похоронит его под Священным деревом…

Через минуту Сарель сдался.

— Ладно, Альмир, ты победил. Говори, что тебе надо.

— Я хочу, чтобы ты обвенчал нас с Элли по всем правилам, совершил торжественный обряд в Храме и публично объявил, что она — чистокровная эльфийка.

— Но если ее разоблачат?

— Нет, — покачал я головой, — не разоблачат. У Элли необыкновенные врожденные способности — ты вскоре сам в этом убедишься. Она очень талантлива в целительстве и колдовстве, а такие вещи передаются только по наследству. Элли получила свой дар от семьи Клуура, ты понимаешь, о чем я говорю…

Сарель кивнул — всем было известно, что эта семья славится своими необыкновенными способностями. Наша последняя колдунья, почтенная Нирра, происходила именно из этого рода.

— Да и внешне моя жена выглядит так, как полагается настоящей эльфийке, — продолжил я, — ты сам видишь.

Сарель признал мою правоту.

— Хорошо, я сделаю все, о чем ты просишь. Но взамен требую, чтобы ты никогда никому не говорил о моей дочери и Лаоре…

— Клянусь, — торжественно произнес я. — Навеки сохраню твою тайну.

Сарель посмотрел на Нолли.

— Клянусь! — сказала она.

Надо сказать, что Нолли выглядела несколько растерянной — не каждый день узнаешь о страшной тайне своего родного деда. Но она держалась молодцом.

Сарель перевел взгляд на Элли.

— Клянусь, — кивнула она.

— Да будет так! — воздел руки и торжественно произнес Сарель. — Пусть тайна останется тайной, а Альмир соединится с Элли. И не будем тянуть, я завтра же совершу священный обряд в Храме. А потом с радостью заключу вас, дети мои, в свои объятия — поскольку мы теперь родственники…

— …и, разумеется, потом мы устроим веселую свадьбу, — добавила Нолли.

Я не возражал, а Элли тем более.

— Ну, что же, — удовлетворенно произнес Сарель, — теперь, полагаю, мы можем вернуться к праздничному столу. Все-таки у нас сейчас свадьба… И твоя мать, Альмир, и брат, да и все члены нашего клана будут безмерно счастливы увидеть тебя живым и здоровым. К тому же после всего случившегося тебя полагается звать отважным — как эльфа, убившего нашего злейшего врага. Я лично попрошу об этой чести Совет старейшин…

— Лаор тоже заслужил это, — напомнил я, — он умер, как герой, до конца сражаясь с гвардейцами князя и прикрывая мой отход.

— Разумеется, — согласился Сарель, — я попрошу и о нем. Лаор был моим любимым учеником, храбрым воином и настоящим эльфом. Он, несомненно, вправе называться отважным. Я лично поведу службу в Храме в память о Лаоре…

На этом наши переговоры закончились, и мы все вместе отправились к дому. Думаю, мое неожиданное возвращение будет лучшим подарком на свадьбу брату Ольгеру, а для матери — так вообще настоящим счастьем. Тем более что я вернусь не один, а с молодой, красивой женой, талантливой целительницей и, возможно, будущей колдуньей. Как все-таки хорошо жить! Хотя судьба порой преподносит такие сюрпризы…»

Я выскочил из автобуса и потрусил на работу. На пути завернул в торговый центр — надо бы купить что-нибудь Верочке к Новому году, осталось-то всего несколько недель.

Минут двадцать я бегал по этажам, но так ничего не приобрел. Честно говоря, я даже не знал, что выбрать. Духи, косметику? Но чем она пользуется, какими марками? Вдруг не понравится? Женщины в этих вопросах очень привередливы и капризны. Красивое нижнее белье? Но опять же возник вопрос с размером. Ювелирные украшения? Тут все упиралось в мои финансовые возможности — дарить дешевую безделушку не хотелось, а на дорогую элементарно не хватало денег.