Кимберли Дёртинг - Клятва

Макс взял меня за руку, переплетя свои пальцы с моими. Во мне словно вспыхнули горячие угли, и руку озарил свет.

— Ты правда не помнишь? — Он тревожно нахмурился.

Я посмотрела ему в глаза.

— Нет, не помню.

— Моя бабка умерла не сразу. После того, как ты потеряла сознание, она прожила еще несколько минут, не приходя в себя, но продолжая дышать. — Он сжал мою руку. — За секунды до ее смерти ты очнулась и сказала…

— Что сказала?

На лице Макса возникла легкая улыбка, и я вновь захотела его тепла, захотела быть ближе к нему.

— Ты сказала: «Я победила».

Как я могла забыть такое… такое важное? Королева Сабара была мертва. На этот раз она действительно умерла.

В моей памяти возникли воспоминания о многочисленных похоронах. Сколько тел она оставила в могилах? Сколько душ забрала?

— Кроме того, — сказал Макс, сверкая серыми глазами, — Анджелина нас заверила, что ты — это ты. Судя по всему, она хорошо в этом разбирается.

В ответ я улыбнулась, кусая губы. Он узнал о другой способности Анджелины. Хорошо, что больше нам не надо ничего скрывать.

— А если я не хочу быть королевой? — наконец, спросила я.

Макс вздохнул.

— Поздно. Ты нужна нам, Чарли. Стране требуется королева, и другой у нас нет.

— А король?

Но ответ был известен. Он прав: конечно, нам нужна королева. Лудания не могла позволить себе быть отрезанной от остального мира. Требовалось соблюдать баланс с окружающими нас монархиями. Ни одна королева не будет уважать короля, рожденного без силы.

— Знаешь, это не сработает. Ты — Единственная, и так было всегда. То, что твою семью убрали с трона, не означает, что ты не годишься для правления. Ты старшая наследница. К тому же посмотри на себя. Насколько еще ты должна отличаться от остальных, чтобы самой в это поверить? — Он провел пальцем по тыльной стороне ладони, и мои щеки зарделись. Оставалось надеяться, что они сияют не так сильно, как я это чувствовала.

Дверь в спальню без стука распахнулась, и я натянула на себя одеяло, чтобы спрятать руки, понимая, впрочем, что с лицом я поделать ничего не смогу.

Вошла Бруклин, а сразу за ней — Анджелина. Значит, это была не галлюцинация, и я действительно слышала Бруклин в коридорах дворца.

На Анджелине было розовое платье, а растрепанные светлые волосы кто-то попытался причесать и пригладить. Если бы не размазанная по подбородку грязь, она бы выглядела точь-в-точь как принцесса.

— Я только что была у Иден, — сказала Брук Максу, еще не видя, что я очнулась. — Она уже хочет вставать. Говорит, ей надоело слушать об отдыхе.

Хотя я знала, на что способна Анджелина, когда я видела Иден в последний раз, она едва дышала. Трудно было поверить, что найдется средство или человек, способный вернуть ее с того света.

Но в эту самую секунду мое внимание привлек Арон, который неторопливо вошел в комнату вслед за моей сестрой и Бруклин. Его синяки и порезы зажили, кожа была практически цела. Теперь он шел самостоятельно, не хромая.

Сердце мое забилось, и я села на кровати.

— Я же говорила, что никогда тебя не оставлю! — гордо сказала я ему.

Арон улыбнулся такой знакомой, такой ароновской улыбкой, что я не удержалась и улыбнулась в ответ.

— Если мне не изменяет память, ты сказала, что бросила бы меня безо всяких размышлений. — Его улыбка стала еще шире. — Рад, что ты передумала.

Когда Анджелина услышала мой голос, ее лицо озарилось, она запрыгнула на кровать и обхватила меня обеими руками.

— Я так по тебе скучала, — прошептала она мне на ухо, обнимая изо всех сил, и я подумала, сумею ли когда-нибудь привыкнуть к звуку ее голоса.

Серебристые пряди волос щекотали мне нос и щеки; я вдыхала запах сестры и обнимала ее, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Я тоже по тебе скучала.

Отпустив ее, я увидела Ксандра; он стоял у входа, глядя на нас с кривой ухмылкой. Он видел перед собой то, ради чего сражался всю жизнь. В этом была причина, по которой он повернулся спиной к своей семье, стране и королеве.

Граждане Лудании освободятся, их больше не станут загонять в рамки классовой системы, определявшей, на каком языке им можно говорить, какую работу выполнять и кем они могут становиться.

Все, на что Ксандр надеялся, свершилось.

Он выпрямился, вошел в комнату, встал прямо передо мной и склонился в театральном поклоне:

— Ваше Величество.

Я лежала, слушая звуки спящего рядом человека: ровное дыхание, мягкий шорох простыней. Если б только мой сон мог быть таким же спокойным.

Ночью хуже всего: я закрывала глаза и снимала свою защиту, сдаваясь во власть сновидений.

Она была со мной, теперь я это знала.

Я осторожно освободила ноги и выбралась из-под тяжелых одеял. Не стоило никого беспокоить своим бременем.

Темнота вокруг расступилась, уничтоженная самим моим присутствием; босиком я подошла к окну и выглянула вниз, на лужайки. В тихом ночном небе ярко, почти так же, как моя кожа, сверкала луна.

Со временем мое собственное сияние поутихло, но не угасло до конца.

Решить проблемы страны оказалось несложно: я упразднила законы, а не языки, позволив людям совершать собственный выбор и самим находить свое место в мире. Конечно, не все были этим довольны. Всегда существуют те, кто сопротивляется переменам, даже если они ведут к лучшему, и я тревожилась, что эти голоса могут окрепнуть, обрести собственную жизнь, подобно голосу, жившему теперь внутри меня. Даже сейчас я чувствовала призрачные тени, пытавшиеся подняться на поверхность.

Поначалу я считала, что это лишь мое воображение, та моя сторона, что нашептывала злобные идеи и мечтала о темных делах. Результат моей новой ответственности, трона. Я надеялась, что со временем она исчезнет, как свет, обитавший теперь у меня под кожей.

Но шли месяцы, и теперь, когда я обрела хрупкое единство со своей страной, мне стало ясно, что это нечто иное. Бесконечно более ужасное.

Подобно мстительному духу, древняя королева была во мне, надеясь однажды вновь занять свое место.

Она знала, что я не позволю ей этого сделать. Пока что я была сильнее и удерживала ее на расстоянии. Ее единственной стратегией стал поиск уязвимых мест, трещин в моей защите, куда она могла бы наносить свои коварные удары, заражая меня страхом и подозрительностью. И обычно это происходило ночью, когда я спала.

Меня обхватили сильные руки, колючая щека потерлась о плечо.

— Я не хотела тебя будить, — тихо сказала я.

— А я и не жалуюсь. — Губы Макса коснулись моей щеки, и в темноте ярко замерцали искры, продемонстрировав нам обоим то, что делало со мной его прикосновение. — Вернись в постель, — попросил он, и вокруг нас вновь вспыхнул и заплясал свет.