Марина Клингенберг - Insomnia, или Поиски Механической Вороны

– Не просто Проволока, – заговорил другой голос – тоже мужской, и его обладатель, кажется, был мне знаком, но кем именно он являлся, мешала понять все та же приглушенность событий, характерная для сновидения. – А Проволока, которая слишком далеко зашла, чтобы суметь повернуть назад. Как думаешь, почему Муфлон его больше не преследует?

– Я понял так, что его случайно отпугнул Лебедь. Ты же мне рассказывал. Голос слишком явно выражал мои собственные рассуждения.

– Дело не в Лебеде. Лебедь олицетворяет собой роковое стечение обстоятельств – именно это и есть его работа в Системе. Или, если хочешь, его забава. Но важно то, что Прошедшийдень по своей воле решил остаться Проволокой и заплатил за это своим будущим… Если Проволока отказывается меняться, то у нее только два пути – умереть либо занять место в Системе. Иначе она будет мешать ее работе, а это недопустимо.

– Ты сказал «Прошедшийдень»? – насторожился первый голос.

Это было уже чересчур! Незнакомец словно воровал мои мысли за секунду до того, как они сформировывались в слова.

– Ну да. А что он еще после этого? Муфлон его не убьет, этот парень слишком хорошо знает, как работает Система. Сам на себя он тоже рук не наложит – слишком упрям. Ему остается только одно – занять свое место в Системе.

– Как Номер Восемь?

– Как Номер Восемь.

Номер Восемь… Что-то такое я точно слышала, причем не так давно. Ах да, под номерами скрываются Проволоки, познавшие суть Системы и потому вынужденные занять в ней место. Не помню, откуда мне это известно, но это и не важно.

– Но разве, – продолжал первый голос, – к нему не приходили такие, как ты?

– Представители? Конечно, приходили. Они наведываются к каждой Проволоке. Не всегда лично, чаще всего достаточно голосов. И только к самым закоренелым, которых, казалось бы, уже совсем не исправить… – тут говоривший усмехнулся, – …к таким мы приходим во плоти. Потому что такие, как ты, склонны не прислушиваться к голосам, а размышлять об их природе.

– Получается, Прошедшегодня вы исправить не смогли.

– Не мы, а они. Эгоисты и Благодетели разные бывают, чтоб ты знал. И в данном случае они не слишком пытались. Если с первого взгляда понимаешь, что дело проигрышное, что толку тратить время?

– То есть они пришли, посмотрели на него и забили, – сделал вывод первый.

– Примерно так, – говоря это, его собеседник наверняка улыбался. – Представители вольны сами решать, как относиться к Проволоке. Мы можем помочь. Можем бросить на произвол судьбы. Можем затеять какую-нибудь опасную игру. В конце концов, не так уж часто приходится являться перед Проволокой во всем блеске. Быть Голосом жутко надоедает… Но вернемся к нашей истории, а именно – к Номеру Восемь. Он не прочь поделиться своим опытом. Смотри.

Обращался он не ко мне, но я изо всех сил напрягла зрение, насколько это было возможно, не ощущая глаз.

Эндаг все брел по улице. Он явно не подозревал, что за ним наблюдает так много зрителей. Но вот его шаг, и без того не особенно быстрый, заметно замедлился. Через несколько мгновений Эндаг и вовсе остановился, но не обернулся. Он к чему-то прислушивался. Я понимала его ощущения, хотя если у меня они были вызваны предостережением неведомого голоса, то ему их явно подарила интуиция.

Атмосфера вокруг сгустилась; ее тяжесть стала чувствоваться физически. Правда, в моем случае напряжение было духовным, но меня не обошло осознание физической тяжести для того, кто мог чувствовать. Такое ощущение бывает, когда вдруг понимаешь, что рядом находится враг. Ты его не видишь, но ждешь, что он вот-вот выскочит из темноты. Наверное, в этот момент сердце Эндага отсчитывало удары не без ноющей боли.

Мучительное ожидание длилось не меньше минуты, но, наконец, оно нарушилось, причем очень пугающим, противоестественным образом.

Относительную тишину позднего зимнего вечера пронзил громкий не то хруст, не то треск. Эндаг не смог заставить себя стоять смирно и демонстрировать свое безразличие ко всему на свете и резко обернулся. Я проследила за его взглядом и внутренне съежилась.

Воздух прорезала глубокая черная трещина. Да, именно так. В воздухе возникла зигзагообразная трещина, будто это был и не воздух вовсе, а старая кирпичная стена.

Но на этом сюрпризы не закончились. В трещине показались длинные бледные, почти белые пальцы. Лоскут вселенской материи, рисующей нашу реальность, был безжалостно содран этой устрашающей паукообразной рукой и открыл нашим глазам то, что скрывалось за ним: огромные обветшавшие шестерни с ужасающим скрипом, похожим на чей-то тоскливый вопль (Муфлон?), соприкасались друг с другом и приводили в движение механизм, запущенный бессчетные тысячи лет назад…

Все это я разглядела за спиной юноши, чьи взлохмаченные медные волосы и бессмысленная в своей кровожадности безумная улыбка показались мне очень знакомыми.

Номер Восемь не спешил выходить за покров, прикрывающий сложные механизмы мироздания. Он просто стоял и, не отрываясь, смотрел на Эндага. Тот отвечал ему тем же. Удивительнее всего то, что лицо Эндага было вполне спокойно, хотя, как я могла заключить из слов, произнесенных у меня за спиной, он видел подобную картину впервые. Лишь в глазах слабым отблеском мелькали удивление и заинтересованность или, вернее, ожидание.

– Nummer Åtte, – сказал Эндаг.

Не успела я задаться вопросом, что это значит, как голос позади меня вопросил:

– Он знает Восьмого?

– Он слышал историю о нем, – ответили ему. – Как и ты.

Восьмой, вопреки моим ожиданиям, ничего не предпринимал. Он продолжал смотреть на Эндага из-за иллюзорной завесы и, улыбаясь, как-то странно взмахивал рукой. Этот жест можно было расценить по-разному или, скорее, вообще никак нельзя расценить. Это было движение безумца, неспособного выразить свои мысли и цели, однако сознающего, что конкретно он должен делать. Я задумалась, как такой человек может занимать место в Системе, и рассудила, что, должно быть, Номер Восемь в некотором роде запрограммирован. Но чего он добивался сейчас, было совершенно неясно.

– Он просто зовет его в Систему, – раздался ответ, хотя мой вопрос не был озвучен. – То есть намекает, что его место – рядом с ним.

Поведение Эндага продолжало меня удивлять. Сохраняя бесстрастное выражение лица, он, как ни в чем не бывало, помахал Номеру Восемь, повернулся и пошел прочь…

Сон кончился. Тиран все еще играл, но мелодия близилась к своему завершению. Механическая Ворона тихонько сидела за диваном. Из прихожей доносились приглушенные расстоянием шорохи, плавно перешедшие во вполне отчетливые шаги.