Амброз Бирс - Рассказы и миниатюры

Староста так и сделал, а потом ссыпал всю лепту себе в карман и, дождавшись, когда паства разошлась, пожелал Проповеднику спокойной ночи.

— А деньги-то, брат мой, деньги, которые ты собрал! — сказал Бродячий Проповедник.

— Тебе ничего не причитается, — последовал ответ. Враг рода человеческого ожесточил сердца их, и они только на четвертину и расщедрились.

Приговорив одного Преступника к каторжной тюрьме, Судья стал распространяться о проторях и убытках злокозненной жизни и о выгодах становления на путь истинный.

— Ваша честь, — перебил его Преступник. — Не соизволите ли вы изменить приговор? Дайте мне десять лет тюрьмы, и хватит с меня.

— Как?! — в изумлении воскликнул Судья. — Я же присудил вас всего к трем годам!

— Да, правильно, — подтвердил Преступник. — Три года тюрьмы, да еще проповедуете. Если на то будет ваша воля, нельзя ли смягчить приговор за счет проповеди?

Лидер одной политической партии прогуливался как-то по солнышку и вдруг увидел, что сопутствующая ему Тень оторвалась от него и быстро зашагала прочь.

— Вернись, подлая! — крикнул он.

— Будь я подлая, — ответила ему Тень, прибавляя ходу, — я бы тебя не бросила.

Одна Богатая Дама, вернувшись из заморских краев, сошла с парохода у Трясинной улицы и хотела было пройти в гостиницу пешком, прямо по грязи.

— Сударыня! — сказал ей Полисмен. — Да статочное ли это дело! Вы же измараете и туфельки и чулки.

— Ну и пускай! — с милой улыбкой отвечала ему Богатая Дама.

— Но в этом нет никакой нужды. Как вы сами изволите убедиться, от пристани и до гостиницы лежат павшие ниц газетчики. Они добиваются чести, чтобы вы прогулялись по ним.

— В таком случае, — сказала она, присаживаясь на крылечко и открывая саквояж, — придется мне надеть калоши.

Два Политических Деятеля обменивались однажды мнениями относительно награды, коей достойны те, кто служит обществу.

— Нет для меня ничего желаннее, — сказал Первый, — чем благодарность моих сограждан.

— Да, это было бы весьма лестно, — сказал Второй. — Но, увы! Для того чтобы удостоиться такой награды, надо отойти от политики.

Секунду они смотрели Друг на друга с невыразимой нежностью, потом Первый Политический Деятель проговорил вполголоса:

— На все воля господня! Поскольку мы не можем надеяться на такую награду, не будем роптать и удовольствуемся тем, что имеем.

И, отняв на миг правую руку от государственной казны, каждый из них поклялся, что роптать не будет.

Один Знаменитый Филантроп, метивший в Президенты, внес на рассмотрение Конгресса билль о том, чтобы Правительство под его, Филантропа, личную ответственность предоставляло любые денежные ссуды избирателям, буде кто из них этого пожелает, а ученикам Воскресной школы пустился рассказывать, сколько он всего сделал на благо своей страны. В эту минуту Ангел увидел его с небес и заплакал.

— Вот вам наглядное подтверждение моих слов, сказал Знаменитый Филантроп, глядя, как ангельские слезинки секут пыль. — Ранние дожди сулят фермерам неисчислимую прибыль.

Во время проливного дождя Сторож Зоологического сада увидел, что Принципиальный Человек, скрючившись, сидит под брюхом у страуса, а тот спит, вытянувшись во весь свой рост.

— Послушайте, уважаемый сэр, — сказав Сторож. Вы, видимо, боитесь промокнуть, так залезайте лучше в сумку вон к той кенгуру- Saltatrix mackintosha, потому что, если этот страус проснется, он в одну минуту залягает вас до смерти!

— Ну и ладно, — ответил Принципиальный Человек, высокомерностью тона выражая свое презрение к соображениям практического порядка, что свойственно всей их братии. — Если этому страусу придет охота залягать меня до смерти, пусть лягает. А пока что его дело укрыть меня от ливня. Он проглотил мой зонтик.

Тюрьму штата посетил Губернатор, и, воспользовавшись этим, один Заключенный обратился к нему с мольбой о помиловании.

— За что вы сидите? — последовал вопрос.

— Я занимал высокий пост, — смиренно ответил Заключенный, — а низшие должности продавал.

— В таком случае я отказываюсь вмешиваться в ваше дело, — отрезал Губернатор. — Человек, который использует свой пост для достижения личных целей и радеет только о собственном благе, не достоин свободы. Кстати, сказал он, обращаясь к Начальнику тюрьмы, лишь только Заключенный, понурившись, пошел прочь, — когда я назначал вас на это место, мне дали понять, что по совету ваших друзей депутаты от округа Шикэйн будут голосовать на ближайших выборах за… за переизбрание нынешних представителей власти. Надеюсь, меня правильно уведомили?

— Да, сэр.

— Ну что ж, прекрасно. Пожелаю вам всего хорошего. Будьте любезны назначить моего племянника на должность Ночного Тюремного Капеллана, коему положено вести с преступниками душеспасительные беседы о Матерях и Сестрах.

Услыхав шум побоища, один Христианин, живущий на Востоке, спросил своего Толмача, что там происходит.

— Буддисты режут Магометан, — с истинно восточной невозмутимостью ответствовал Толмач.

— Кто бы мог предполагать, — сказал Христианин, проявляя научный интерес к происходящему, — что это сопровождается таким шумом?

— А Магометане режут Буддистов, — добавил Толмач.

— Удивительное дело, — в раздумье продолжал Христианин, — какой ожесточенный и к тому же повсеместный характер носят религиозные распри!

Сказав это, он принял добродетельный вид и отправился на телеграф вызывать отряд головорезов для защиты интересов Христиан.

Отважная Команда со станции спасения на водах только было вознамерилась отправиться на спасательной лодке вдоль побережья, как вдруг увидела в море перевернувшееся судно, за киль которого цеплялись люди.

— Какое счастье, — сказала Отважная Команда, что мы вовремя их заметили. Ведь нас могла бы постигнуть такая же участь.

И они втащили свою лодку в сарай и сохранили себя для дальнейшей службы на благо родины.